Маша слепо мотнула головой.
Красивая Катя помолчала, давая понять, что перебили ее незаслуженно, и принялась излагать:
- Пять дней назад мы случайно стали ведьмами.
- Киевицами, - упрямо поправила Маша.
- Киевицами, - покорно приняла правку Катя.
- И спасли мир! - похвасталась Чуб.
- Только Киев, - поправила Маша.
- Ну и что? - отбилась от умаления их подвига Даша. - Можно подумать, спасти Киев - не землепотрясно!
(Вставлять словечко "Землепотрясно" к месту и не к месту было второй из Дашиных привычек.)
- Можно не перебивать?! - Дображанская оскалила зубы и, сложив руки на груди, прибила Землепотрясную Дашу повелительным взглядом. - Мы - Киевицы. Мы властвуем над Киевом.
- Так же, как и он над нами. - Судя по всему, Маша не терпела нечеткости формулировок.
- Так же, как и он. - Судя по всему, в отличие от Дашиных реплик, Машины правки Катя воспринимала бесконечно толерантно. - У нас есть личный офис, - Дображанская окинула взором круглую комнату Башни, затянутую в дубовый корсет книжных шкафов, - куда не может попасть ни один человек.
- Если у него нет ключа и он не знает пароля, - сказала Маша.
- Есть три говорящие кошки.
- Только две, - весело хрюкнула Чуб. - Бегемот с нами не разговаривает!
Кончик хвоста черного кота недовольно задергался.
- Есть килограммов 100–150 раритетного золота, которое преподнесли нам на шабаше киевские ведьмы и которое надо еще как-то реализовывать, - проигнорировала Дашину реплику Катя.
- Зачем? - Чуб рефлекторно вцепилась в свою серьгу. - Я свое золото носить буду.
- …И самое главное, - окончила Катя, - Книга Власти!
- Книга Киевиц, - сказала скрупулезная Маша.
В то время как Катя подошла к тонконогому дамскому бюро, на коем возлежала упомянутая вещь, и с вожделением прикоснулась пальцами к черному переплету.
- А еще мы должны каждую ночь дежурить на Старокиевской горе, - влезла Чуб.
- Даша! - разозлилась наконец Дображанская.
- Это важная поправка, - не поддалась та.
- Я к этому и веду! - осадила ее Катерина. Она по-прежнему не отрывала пальцев от Книги, словно прикосновение к ней доставляло ей непреодолимое удовольствие, которого она не в силах себя лишить. - Я перечислила "плюсы": власть, золото, квартира в центре… Но есть и "минусы". Как верно заметила Маша, мы - Киевицы. Мы владеем этим Городом и защищаем его. "Киев властвует над нами так же, как и мы над ним" - так написано в Книге. В частности это выражается в том, что мы обязаны каждую ночь дежурить на нашей горе, "чтобы, завидев на небе красный огонь, полететь туда". Туда, где нужна наша помощь.
- Ну а я что сказала? - обиженно буркнула Чуб.
- Тем не менее, - продолжила Катя, - прошлую ночь мы сидели там совершенно зря. На небе ничего не загорелось.
- И что ты теперь предлагаешь? - спросила Землепотрясная Даша.
- Я не предлагаю, - с удовольствием выправила ее Катерина, - а выношу на обсуждение. Быть может, целесообразней дежурить по очереди? Еженощные дежурства - изматывающая вещь. А у меня бизнес. У Маши послезавтра экзамен. Только ты у нас можешь спать по полдня, потому что нигде не работаешь.
- А как мне работать? - закипела Землепотрясная. - Я ж работала в ночном клубе! По ночам! А теперь все ночи заняты. И если завтра что-то где-то опять загорится, дни тоже пойдут побоку. Это ты у нас сама себе хозяйка. А Маша во-още студентка. Экзамены сдаст - и каникулы. А кто будет держать на работе певицу, которая в любую минуту может скакнуть со сцены, всех кинуть и побежать спасать Город?
- Именно поэтому, - завершила Катерина, - я и предлагаю немного облегчить себе жизнь и дежурить парами. Сегодня ты и Маша. Завтра мы с тобой, чтобы Маша могла подготовиться к экзамену. Послезавтра я с Машей. И так далее.
- Ну-у-у, давайте попробуем. - Чуб отвернулась.
Будучи в недавнем прошлом профессиональной полуночницей - певицей и арт-директором ночного клуба "О-е-ей!", - Даша не видела особой проблемы в том, чтобы не спать каждую ночь.
Но сиднем сидеть ночь напролет, бесплодно вглядываясь в небо над Старокиевской горой, было для ее подвижной натуры занятием куда более тяжким, чем любая дикая пахота.
- Я согласна, - сказала Маша. Теперь она смотрела на свои ноги в старых растрескавшихся кроссовках. - Мне все равно.
- Прекрасно, - подбила итог Катерина, метнув на Машу озабоченный взгляд. - Теперь третий вопрос - самый важный. Что происходит с нашей Машей?
- Со мной? - Впервые за весь разговор рыжая подняла глаза и сконфуженно посмотрела в лицо "председательнице".
- Да! - Впервые за весь разговор Даша Чуб встала под Катины знамена. - Это точно! С ней точно че-то происходит!
- У тебя какие-то проблемы? - Катин голос стал сладко-ватным. - Ты как в воду опущенная.
- Хуже, - уже утопленная! - поддержала ее Даша и с энтузиазмом почесала нос.
(Чесать нос в припадке задумчивости было третьей из Дашиных привычек.)
Маша неуверенно посмотрела на Катю, решая, действительно ли та беспокоится за нее, и спрашивая себя, хватит ли у нее сил открыть свою Тайну.
- Дело в том… - проговорила она, - что я… Нет, сначала другое. Вы должны это знать. Я как раз собиралась сказать. Дело в том, что…
* * *
Дело в том, что всего пять дней назад Мария Владимировна Ковалева, студентка исторического факультета педагогического университета, двадцати двух лет от роду, была серым и мечтательным существом, проживающим по адресу улица Уманская, 41, с мамой и папой.
И была она им до тех пор, пока не получила в подарок Город.
Умирающая Киевица Кылына, властительница тысячелетнего Киева, передала свою власть им, троим и случайным, оставив в наследство круглую Башню на Яр Валу - с тремя говорящими кошками, с кладовыми, полными зелий и трав, со шкафами, полными объезженных метел, - и книгу Киевиц, полную древних и страшных знаний…
И оказалось, мир совсем не такой, каким казался им - затюканной студентке непрестижного вуза, горделивой владелице сети супермаркетов и арт-директору ночного клуба "О-е-ей!", бывшей по совместительству певицей-неудачницей.
В этом открывшемся им мире не было ни времени, ни смерти, ни тем паче случайностей. Здесь можно было ходить сквозь время и воскрешать мертвых, летать над землей и вселять любовь в своих врагов.
Но чтобы ты ни делал, твое добро всегда оборачивалось злом, а зло добром.
И тот, в кого наивная отличница Маша была безответно влюблена с первого курса, оказался убийцей.
И умер, спасая Машу от смерти, оттого что испил приворотного пойла.
И теперь Маша считала его убийцей себя.
А человек, которого полюбила новая Маша, умер сто лет назад, а за восемь лет до смерти похоронил единственного сына, умершего в Киеве в наказание за поступок отца.
Потому что Город был живым и мог любить и карать!
И звали этого человека Михаил. А фамилия его была Врубель. И Маша отказалась от него сама, в награду за то, что не могла считать наградой. И теперь эта награда мучила ее, став ее Страшною Тайной.
Как мучило ее и то, что, будучи не ведьмами, а Киевицами, они все же были ведьмами - минимум наполовину, поскольку ни одна из них больше не могла войти в церковь, и отныне Маше был заказан путь в ее самый любимый, расписанный Васнецовым и Врубелем, Самый красивый в мире Владимирский собор.
И теперь Маша считала себя нечистой.
Как мучило ее и то, что она, еще неделю назад послушная и тихая, насмерть поссорилась с матерью и ушла из дома.
Как мучило и то, что она уже три дня не видела папу.
И теперь Маша считала себя - плохой дочерью.
Как мучило ее и то, что произошло с ней сегодняшним утром, когда, кое-как собрав прошлое "я" в кулак, она отправилась в институт на консультацию перед экзаменом…
В первую минуту, перешагнув порог родной альма-матер, Маша поверила, что случившееся с ней - странный сон.
Здесь, в стенах привычного педагогического, все было так, как всегда. Студенты как всегда не обращали внимания на невзрачную заучку Ковалеву - в мешковатой одежде, с бледным лицом. И, поднявшись на второй этаж, дойдя до последней ступеньки, Маша как всегда посмотрела на часы, проверяя, по-прежнему ли исправно работает ее внутренний будильник?
Внешнего, то есть реального будильника у нее не было никогда. Раньше - в прошлой жизни - ей достаточно было сказать себе, ложась спать: "Я должна проснуться в 9.00" (или в 7.30, или в 8.15) - и она открывала глаза в назначенный час. А выходя из дома, точно рассчитывала время на путь, с учетом всех пробок и перебоев с транспортом.
Вот и сейчас старенькая преданная "Чайка" на ее руке показывала, что до консультации осталась ровно минута - как раз столько, чтобы пройти по коридору, свернуть направо и оказаться у назначенной аудитории.
Все было, как прежде, как обычно, как раньше. И на Машу накатил несказанный, иллюзорный покой. И она совсем было собралась наслаждаться своей иллюзией не меньше получаса, слушая потрескивающий голос Марковны, как всегда диктующей им подробные ответы на вопросы билетов…