Как вдруг, вывернув из ближайшей двери, пред ней зарисовалась самая грозная преподавательница их института, историчка, прозванная Василисой Премудрой (в сокращении - Васей).
Василису сопровождали две ярко накрашенных студентки. По кислым, просящим лицам последних было ясно: девицы относились к числу многочисленных несчастных, не сумевших сдать Васе предыдущий экзамен и, поджав студенческие "хвосты", явившихся пробовать счастье вновь - вновь безрезультатно.
Маша привычно кивнула преподавательнице, успев порадоваться, что экзамен ей она сдала на "отлично", прежде чем высокомерные черты Василисы Андреевны расплылись в благочестивой покорности, прежде чем Премудрая сделала шаг к Ковалевой и, склонив большое, грудастое тело в глубоком поклоне, прошептала:
- Слава Вам, Ясная Киевица!
А Маша вспомнила: в ее новой пятидневной жизни страшный препод была ее подчиненной! Главой орды киевских ведьм, не далее чем позавчера кричавших им "Слава!" на шабаше по случаю Ивана Купалы.
Студентка вжалась в стену.
Хвостатые девицы вытаращились на невероятную сцену - обе они, явно и недвусмысленно, не верили глазам.
- Я имею для вас опасную весть, - продолжая шокировать зрителей, Вася склонилась еще ниже. - В Городе неспокойно. Не все ведьмы признают вашу власть. Вправе ли я просить Вас о встрече с Вами и Вашим Ясным…
- Да, да! - вскликнула Маша. - Приходите к нам на Яр Вал. Я встречу у входа. В пять. Иначе вам не войти. Василиса Андреевна, разогнитесь, пожалуйста.
- Это великая честь для меня. - Выпрямившись, Вася попятилась задом.
"Все, - осознала Маша Ковалева. - Мне придется уйти из института. Если так будет и дальше…"
Но дальше было намного хуже.
Миновав коридор, Киевица наткнулась на щебетливую компанию студентов старших курсов. И пошла себе мимо.
Не тут-то было!
Из сердцевины компании к Маше скакнули две красотки - высокие, яркие, из тех, кто всегда смотрел на нее сверху вниз.
- Слава Вам, Ясная Киевица!
В коридоре образовалась абсолютная тишина.
Маша почувствовала себя восковой. Фигурой из музея мадам Тюссо.
Десяток пар глаз вылупились на нее - ее испуганно подпрыгнувшие и застывшие плечи, дешевые джинсы, кучеряво-рыжие волосы. Девушки, скрючившись, стояли пред Ясною Пани, видимо ожидая от нее ответной репризы.
Но этой репризы Маша не знала!
Кто-то хихикнул. Прочие молчали, тщетно пытаясь разглядеть в происходящем намек на розыгрыш.
- Спасибо, - глупо пискнула Ковалева. - Пожалуйста.
* * *
- Но самое страшное было, когда я дошла до аудитории. И Марковна, преподавательница, к которой я шла на консультацию, бросилась ко мне… А ей шестьдесят лет! Как я к ней послезавтра на экзамен пойду? А если она и на экзамене мне поклонится? Что обо мне другие подумают?
- Подумают, - беззаботно засмеялась Землепотрясная Даша, - что ты ей жуткую взятку дала. Тысяч десять, не меньше. Вот бабка умом и двинулась.
- У нее будут проблемы на работе, - траурно сказала Маша. - А потом я вышла на улицу, а там… Каждая десятая подходила ко мне. Как теперь по улицам ходить?
- Вот так же, наверно, чувствует себя Алла Пугачева! - высказалась певица. - Че ж я, дура, дома сижу? Опять же пора одежду мою из клуба забрать…
- Хорошо еще, в институт меня Катя на машине подвезла, - сказала Маша. - А обратно… Я и не подозревала, что в Киеве так много ведьм!
- Ты видела, сколько их на Купальском шабаше было - тысячи тысяч, - ответила Катя. - Я тоже заметила, что мне пару раз поклонились. Но я редко из машины выхожу.
Даша вскочила с дивана.
Рыжая кошка мешком свалилась с ее загривка и, недовольно крякнув, покосилась на чересчур импульсивную хозяйку.
- Пойду прогуляюсь! Землепотрясно! Мы, выходит, натуральные звезды!
- Подожди ты! - одернула ее Катерина. - Ты говоришь, не все ведьмы признают нашу власть? - обратилась она к Маше.
- Так Вася сказала, - разъяснила та. - И попросила разрешения прийти к нам сегодня. И я ей его дала.
- Не все признают нашу власть. - Катерина Дображанская хмыкнула, и ее рука вновь оказалась на книге Киевиц - книге Власти! - Что ж, я хочу на них посмотреть…
- Ну так разуй глаза, стерва!
Катя непроизвольно вздрогнула.
Трое, словно по команде, обернулись к распахнутым балконным дверям.
На лишенном подобающих подобному сооружению перил бетонном четырехугольнике Башни стояло странное существо с черной метлой в руках.
Черный кот Бегемот утробно мяукнул и кинулся под ноги пришедшей. Даша открыла рот. Маша замерла, глядя на незваную гостью, которая не могла прийти сюда.
Войти в Башню Киевиц могла только Киевица!
Существо ненавидяще усмехнулось и шагнуло в комнату.
- Я не желаю вам здоровья! - произнесло оно, с наслаждением выговаривая каждую букву.
И Маша поняла: эта непривычная фраза - не что иное, как вывернутое наизнанку "Здравствуйте!".
* * *
- Кто ты такая? - сурово вопросила Катя.
- Как ты сюда попала? - вырвалось из Чуб.
Пришелица поочередно обвела глазами их всех, примеряясь к каждой так, словно раздумывала, как бы поудобнее их ударить.
Она была страшно юной (если не сказать еще маленькой), настолько, что даже двадцатидвухлетняя Маша могла бы глядеть на нее с высоты прожитых лет.
Пятнадцать-шестнадцать.
Худая как щепка. Черноволосая. Остроглазая. Вострая. Казалось, она состоит из сплошных острых углов. Острые бедра, затянутые в черные брюки. Маленькая острая грудь, приплюснутая майкой с надписью "Very bad", и замерший на тонкой шее перевернутый сатанинский крест на цепочке…
Но Маша знала: перевернутый крест - символизирует вовсе не Сатану.
- Я - Акнир. Дочь Кылыны. Ее Наследница! - Губы гостьи были прорисованы черной как смоль губной помадой. - А это - мой дом!
- Это дом Ясных Киевиц, - сказала белая кошка.
И она была первая и единственная, кто нашел, что возразить незваной.
- Наследница! Пришла Наследница! - заорал кот Бегемот, страстно отираясь всем телом о ноги Акнир.
- Я Наследница моей матери! - с пафосом прорычала девчонка. - А они - слепые! Со слепой кровью! А вы - предательницы! - Она с омерзением лягнула воздух ногой в сторону белой кошки. - Вы предали мою мать!
У нее были необычные ботинки, - подбитые длинными ножами.
Их лезвия выступали из-под черных обрубленных носов, и ножи - Даша могла поклясться в этом! - были отточены, точно бритвы.
Эти ботинки пугали Дашу больше всего. Пугали непонятно и нелогично, поскольку сама малолетка, с изуродованным гримом лицом а-ля Мерлин Мэнсон, вызывала у Землепотрясной Даши исключительно презрение.
"Еще бы! - нервозно крякнула Чуб про себя. - Для того, чтобы забить такой обувкой насмерть, достаточно одного точного удара".
- А ну ноги прочь от наших кошек! - крикнула она на всякий случай.
- Не бойся, не трону, - сплюнула наследница. - Я чту закон! Хранительницы Башни - неприкосновенны. - В ее фразе послышалась злая ухмылка. - Я чту закон, - повторила она. - А вы - даже не слыхали о нем!
- Они спасли Город, - сказала Белладонна.
- Плевать! - взвилась Акнир. - Наследница - я! И есть законы. - Она подняла растопыренную ладонь, будто намеревалась поклясться на Библии. - Закон первый: Киевица должна передать власть по собственной воле! - загнула она большой палец с неаккуратно накрашенным черным ногтем. - Закон второй: Наследницей может стать лишь потомственная ведьма! - Безымянный палец прижался к ладони. - Закон третий: новую Киевицу должен утвердить Суд по обе стороны руки! - Ее мизинец лег рядом с безымянным, а указательный и средний раздвинулись в латинском "V" - символе победы и дьявольских рогов. - Вы нарушили все три! Все три правила! Суд никогда вас не утвердит.
- Какой еще суд? - осведомилась Катя.
- Между Небом и Землей!
- Боюсь, - Катерина адресовала Акнир подчеркнуто любезный взгляд, нимало не скрывая ни фальши своей любезности, ни радости победы, - этот Суд уже утвердил нас. На Купальском шабаше все признали нашу власть.
- Черта с два! - вскричала Наследница. - Вас признали два черта… Это была истерика! Эйфория! Все радовались, что спасли свою шкуру. На радостях они короновали бы даже пень. Но есть закон. И он для всех!
"Ты его закон, но есть законы и для тебя", - вспомнила Маша слова из книги Киевиц.
О чем предупреждала их Василиса, стало более-менее ясно.
- Ани… Прости, я не запомнила имя, - начала Ковалева.
- Акнир, - рыкнула Акнир.
- Акнир, мы тебя понимаем. Ты потеряла мать. - Маша встала. Ей показалось, говорить это сидя - невежливо.
- Что?!!!
Лицо дочери Кылыны вывернулось от ненависти и боли.
- Ты понимаешь меня? - прошипела она, захлебываясь злобой. - Понимаешь?! Вы убили ее! Вы - Трое! И теперь ты меня понимаешь?!!! Вы - люди. Слепцы! Вы - уже трупы! Вам не справиться со мной даже втроем!
Она задыхалась, не умея распределять свою злость по словам.
Она была слишком юной и слишком опасной - в том возрасте, когда святого нет, и ты сам даешь всему сущему новые имена, считая их единственно истинными.
И какие имена Акнир дала им Троим, гадать не приходилось:
- Убийцы! Самозванки! Человеческое быдло!
- Акнир, мы не убивали ее… - Маша отчаянно жалела эту кричащую девочку. - Мы защищали Город. Ты ж знаешь это? Правда, знаешь? Тебе все рассказали.