- Спешу на помощь дружине князя Дадона, - сказал юноша. - Меня зовут Гарольд, принц норвежский. Благодарю тебя за помощь, воин.
- Сочтемся в бою, - отмахнулся я. - Ранен сильно?
- Вроде нет, - слабым голосом отозвался он, оглядывая себя. - Оглушили только, видимо в полон взять хотели… Но, если б ты не подоспел, кончилось бы все куда хуже. А мне еще рано в райские кущи, я обязан исполнить свой долг.
- Что же это за долг, который для тебя сильнее смерти?
- Я должен спасти свою возлюбленную, - сказал Гарольд. - Когда я узнал, что с ней беда, то, опережая дружину, поспешил сюда. Здесь, в Руси, живет та, которая дороже для меня всего на свете, и я должен спасти ее даже ценой собственной жизни.
- Велика ли дружина?
- Две тысячи отборных воинов, каждый из которых стоит десятка.
- Орды варваров огромны, - напомнил я. - Ты смел, но выступать с такой дружиной против многотысячной орды - самоубийство.
- Ты же до сих пор жив, - улыбнулся он. - И даже стал легендой, а защищаешь свою землю и вовсе едва ли не в одиночку. Я слышал о тебе. ты тот, кого зовут Ночным Мстителем. Черным Демоном.
- Я не мститель, - покачал я головой. - И уж тем более не демон. Я уже не знаю, кто я… Наверное… Неважно. Обо мне вряд ли останутся легенды, как о Муромце или Добрыне. И это хорошо…
- Мой отец разослал гонцов по всем соседним княжествам, - сказал Гарольд. - Идут тайные переговоры о помощи Руси. Не все хотят нового мирового порядка Бушмэнии.
- И кто же эта девушка, ради которой ты делаешь столь много?
- Она не знатного рода, - признал он, - но это ничего не меняет. Для меня она - царица всех цариц. Несколько лет назад я был при дворе князя Дадона, тогда-то и встретил ее. Она живет рядом с Киевом, в доме своей бабушки, местной волшебницы…
- Что?! - воскликнул я, пораженный. - Как зовут… эту девушку?
- Настенька, - мечтательно улыбнулся он. - Какое удивительное имя, правда?
- Правда… Как ты узнал, что ей угрожает опасность?
- Ее бабушка дала мне медальон, и сказала, что когда придет беда, он зажжется рубиновым светом. Пять дней назад он начал светиться, сейчас он просто пламенеет.
И он вытащил из-за пазухи цепочку, с тревожно светящимся камнем.
- Так что ж ты здесь соловьем разливаешься?! - вскричал я. - Может быть, в эту самую минуту… По коням!
Мы летели, как ветер. Мне приходилось сдерживать не только Таната, но и себя, что бы не упустить из виду умоляющего подождать его Гарольда. К вечеру мы увидели вдалеке белоснежные стены Киева. Ужас охватил меня при виде зарева пожарищ. Горело все, что находилось вне городских стен. Ближайшие строения подожгли сами киевляне, что бы не дать врагу использовать их как укрытия, отдаленные - палили, для устрашения, сами кочевники. Вокруг терема Бабы Яги горел даже частокол. С воплем ярости я поднял Таната в небо и ринулся к заветному дому. Десятки теней в остроконечных шапках сновали между горящими постройками. Не знаю, как удалось им застать Ягу врасплох, но было видно, что защищалась старуха с обреченной яростью. Не меньше сотни воинов нашли свою погибель вокруг крохотной мини-крепости. Сама Яга лежала посреди двора, тщетно силясь извлечь торчащую из груди стрелу, а рослый кочевник уже заносил над ней свой топор для последнего удара. Его-то я и обезглавил в первую очередь. Несколько минут кочевники даже не понимали, что происходит, и этих минут мне было достаточно, что б уничтожить добрую треть находящихся во дворе воинов. Остальные, толпясь и вопя, бросились прочь. Первый раз дурная слава демонического убийцы сослужила мне добрую службу: никто не хотел вступать в единоборство с духом потустороннего мира. Воспользовавшись этой суматохой, ко мне пробился Гарольд. Пока я рубил разбегающихся в ужасе кочевников, он, обмотав голову плащом, бросился в пламя избы. Эти мгновения показались мне годами. Наконец, он появился вновь, неся на руках драгоценную ношу.
- Жива! - счастливо повторял он. - Успели! Жива… Успели…
- Увози ее, пока кочевники не пришли в себя, - приказал я. - Их слишком много, нам не справиться. Я займусь старухой. Встретимся на вершине Лысой горы.
Гаральд не заставил упрашивать себя дважды. Бережно прижимая к груди девушку, взобрался в седло и птицей понесся прочь.
Я склонился над телом Бабы Яги, осторожно приподнял ее голову. Старуха была еще жива.
- Успел, - прохрипела она, захлебываясь кровью. - Все же успел… Я знала, что это будешь именно ты…
- Помолчи, - сказал я. - Тебе надо беречь силы. Сейчас мы сядем на Таната, и…
- Поздно, - выдохнула она. - По человеческим меркам я уже давно мертва… Но я не могла закрыть глаза, унеся с собой такую тайну… Настенька не моя внучка. Я лишь отбила ее у волхвов, похитивших ее из дворца… Они знали, что Владимир хочет крестить Русь и их власти придет конец. Хотели шантажировать, остановить… я не вернула ее в Киев… Ей предначертано великое будущее… Она будет достойной правительницей. Она не избалована дворцом, я сохранила ее для великих свершений… Прости меня… Я должна была это сделать… Прости… Больно… Заверши то, что не успела я… Добудь для нее трон. Ты сможешь это сделать. Ты любишь ее, Иван… Она - правительница по праву. Дочь князя…
- А как же Дадон и Варвара?
Старуха печально улыбнулась окровавленным ртом и обмякла в моих руках. Титанические силы, удерживающие жизнь в изувеченном теле, иссякли. Я опустил ее на землю.
- Спасибо тебе за все, - сказал я. - Ты сделала много. Прощай.
- Иван, они наступают, - предупредила Скилла. - Надо торопиться.
Вскочив на коня, я бросил прощальный взгляд на распростертое тело той, чье имя навсегда останется символом злой колдуньи в сказках и былинах. Терем рухнул, прощальным костром вздымая вверх тысячи искр, и вместе с пламенем к небу ринулся крылатый конь…
Когда Гарольд добрался до вершины Лысой горы, я уже ждал его, печально наблюдая за полыхающими внизу пожарами.
- Ты жив! - вскричал он, увидев меня. - На мгновение мне показалось, что обломки дома… ну, теперь-то мы им покажем!
- Что с Настей? Помощь нужна?
- Нет - нет! Я сам, - крепко прижимая к себе по прежнему бесчувственную девушку, он сошел с коня и осторожно опустил драгоценную ношу на густой мох. - Сейчас, сейчас она придет в себя… Немного воды… Дай мне флягу, там еще оставалась вода… Вот так…
Настя медленно открыла глаза, и еще не слишком понимая, что происходит, улыбнулась милой, сонной улыбкой:
- Гарольд…
- Она помнит меня! - возликовал юноша. - Она узнала меня!
- Где я? - спросила девушка. - Что со мной? Мне приснился ужасный сон…
- Это был не сон, Настя, - сказал я. - Прости, мы опоздали…
- А бабушка?
- Ее больше нет…
Она уткнулась лицом в грудь Гарольду, словно ища защиты и утешения. Юноша покраснел и виновато посмотрел на меня.
- Она была хорошим человеком, - сказал я. - Еще много веков о ней будут слагать сказы и былины… Жаль, что я мало ее знал…
- Зато она много говорила мне о тебе, - неожиданно для меня сказала Настя. - Она предрекала тебе великую судьбу. Говорила, что ты можешь создавать и уничтожать целые миры. Но для этого тебе придется много испытать, стать человеком…
- Интересно, а сейчас я кто?!
- Она говорила, что человеком мало родится. Руда, прежде чем стать железом проходит многие испытания огнем и ударами. А уж сталь… Она очень уважала тебя, Иван. Только жалела. Говорила, что ты многое можешь, но и спроситься с тебя больше, чем с других… А еще она сказала, что настанет час, когда ты станешь мне братом названным, опекуном и защитником. Приказывала относиться к тебе с почтением и во всем тебя слушаться. Как старшего и любимого брата…
Гарольд, с подозрением присматривающийся до этого ко мне, расслабился и кивнул, а я едва сдержался, что бы не помянуть покойницу изысканно-сказочным словом. Так вот, значит, за что она извинялась перед смертью. Хороший ход, сильный. С моим суконным рылом, в телохранители-братья еще тянут, а вот в калашно-княжеский, уже - извините…
- Спасибо вам за мое спасение, - она встала и поклонилась нам в пояс. - Особенно тебе, Иван. Бабушка предсказывала, что именно так оно и будет. Нечем мне тебе отплатить, кроме сестринской любви и верности. Но уж зато они ни предела, ни края иметь не будут.
- И я кланяюсь тебе, брат Иван, - встал рядом с девушкой Гаральд. - И за мое спасение, и за Настенькино. Позволь и мне, в знак благодарности и уважения, считать тебя братом старшим, любимым и уважаемым.
Капкан захлопнулся. Я стоял и смотрел на них, таких молодых и красивых детей этого мира, и чувствовал себя старым и мудрым. Особенно умиляло то, что во время "братания" они взялись за руки, и до сих пор забыли их разьеденить. Вздохнув, я поцеловал каждого из них в щеку.
- Спасибо за честь, - сказал я. - Постараюсь быть достойным, оправдать, и тэде, и тэпе… А теперь, вот что, братишки и сестренки. Надо вам укрыться, до поры, до времени, в безопасном месте. Враг уже под стенами Киева, а ополчение собирается слишком долго… Я попытаюсь оттянуть врага от столицы. Они слишком безопасно чувствуют себя на нашей земле. Пора нанести им ответный визит. Когда у каждого из вождей кочевников дома случится… А я позабочусь о том, что б дома у них не просто случилось, а… Впрочем, об этом вам знать не надо… Одним словом, придется тебе, Гарольд, отвезти Настю в безопасное место и охранять, пока я не вернусь за вами.
- Где это видано, что б Гарольд Гардрад от опасностей прятался?! - вскинул подбородок принц норвежский.