Иногда этот инспектор, сорокатетний мужчина в хорошо сшитом сером костюме, с волосами песочного цвета, говорил, как нормальный человек.
- Может быть, кофе? - спросил я.
Он посмотрел на часы, вскинул брови, кивнул и сел на табуретку. Я включил кофеварку.
- Вы женаты? - спросил он.
- Нет.
- Любовник миссис Стюарт?
- Вы опять за свое?
- Если не задать вопроса, то и не найти ответа.
Я поставил на стол бутылку с молоком и сахарницу и предложил ему. Он задумался с чашкой в руке.
- Когда вы были здесь в последний раз? - спросил инспектор Фрост.
- В марте. До их отъезда в Австралию.
- В Австралию?
- Они ездили туда по поводу австралийских вин. У Дональда возникла идея привозить в Англию в больших количествах тамошние вина. И путешествовали больше трех месяцев. Почему дом не ограбили тогда, когда хозяева были в безопасной дали?
Он почувствовал горечь в моем голосе.
- Жизнь полна отвратительной иронии. - Инспектор вытянул губы и осторожно подул на горячий кофе. - Что бы вы все делали сегодня? В обычных обстоятельствах?
Мне пришлось подумать, чтобы вспомнить, какой сегодня день недели. Суббота. Обычные обстоятельства казались совершенно нереальными.
- Поехали бы на скачки, - ответил я. - Мы всегда ездим на скачки, когда я гощу у них.
- Они любили скачки? - Прошедшее время резануло мне слух. Хотя и правда, так много сейчас осталось в прошлом. Но мне было гораздо труднее, чем ему, говорить о Реджине и Дональде в прошедшем времени.
- Да… Но думаю, они ездят… ездили на скачки в основном из-за меня.
Он попробовал кофе и ухитрился сделать маленький глоток.
- В каком смысле из-за вас?
- Я рисую главным образом лошадей.
Через черный ход в кухню вошел Дональд, вид измученный, глаза красные.
- Пресса проделала дыру в заборе, - угрюмо сообщил он.
Инспектор быстро встал, стиснув зубы, открыл дверь в холл и громко приказал:
- Констебль, выставьте репортеров, залезших в сад!
Издалека донесся голос констебля: «Да, сэр», и Фрост извинился перед Дональдом:
- Я не могу полностью избавить вас от них, понимаете, сэр? На них тоже давят редакторы. В таких случаях, как этот, они хуже докучливых мух.
Целый день вся улица перед домом Дональда была заставлена машинами, в которых приехали репортеры, фотографы, просто искатели сенсаций. Как только открывалась парадная дверь, они толпой кидались на выходившего. Подобно голодным волкам, они прятались в засаде и выжидали появления жертвы. По-моему, они охотились в основном за Дональдом. Его состояние и чувства никого не смущали.
- В редакциях газет прослушивают передачи на частотах, которые использует полиция, - сердито заметил Фрост. - И бывает, что пресса приезжает на место преступления раньше нас.
В другое время я бы засмеялся, но сейчас в нашествии репортеров, когда оно касалось Дональда, не было ничего смешного. Полиция, естественно, по мере сил старалась избавиться от посторонних, как тот полицейский, который не пускал меня в дом, приняв за лазутчика прессы.
Дональд тяжело опустился на табуретку и сник, упираясь локтями в стол.
- Чарльз, - слабым голосом проговорил он, - тебе не трудно подогреть суп, я бы немного поел.
- Сейчас, - удивился и обрадовался я. До сих пор Дональд отказывался от еды, потому что даже мысль о пище вызывала у него тошноту.
Фрост насторожился, словно приготовился к атаке, как если бы получил нужный сигнал. И я понял, что он сидел и выжидал подходящего момента. Но инспектор не спешил и молча смотрел, как я открыл банку с супом, вылил в кастрюльку, долил водой, добавил немного коньяку и разогрел на медленном огне. Дональд выпил две чашки супа и съел тоненький ломоть черного хлеба. Только тогда инспектор вежливо попросил меня оставить их вдвоем и приступил к делу, которое Дональд потом назвал «глубоким копанием».