В представленном ниже рассказе автор приглашает нас в компании с орнитологом-первопроходцем Джоном Одюбоном в путешествие по неизведанным просторам мира в поисках птиц, находящихся под угрозой исчезновения. Вот только мир этот не совсем такой, каким мы его знаем…
Гарри Тертлдав
Одюбон в Атлантиде
Р ечной пароход "Август Цезарь" с величайшей осторожностью приблизился к причалу в Новом Орлеане. Обнаженные по пояс темнокожие портовые рабочие подхватили брошенные с корабля тросы и закрепили их на берегу. Несколько раз протяжно и радостно прогудел паровой свисток, извещая мир о прибытии судна. Затем из труб прекратил валить черный дым - механики остановили машину.
Палуба под ногами Джона Одюбона перестала дрожать. Мысленно он облегченно выдохнул, потому что, несмотря на все время, проведенное на борту кораблей и лодок, Одюбон не был хорошим моряком и знал, что никогда им не станет, - желудок мог подвести его даже в самую слабую качку. Одюбон вздохнул, потому что ему предстояло долгое морское путешествие. Эдвард Гаррис поднялся на палубу и встал рядом с ним.
- Итак, друг мой, мы в начале пути, - сказал он.
- Совершенно верно. И мы должны сделать то, что не было сделано, пока это еще можно сделать. - Одюбон всегда воодушевлялся, когда думал о цели, а не о средствах, с помощью которых собирался ее достичь. По-английски он говорил свободно, но обильно расцвечивал речь французскими словами, поскольку это был его родной язык. Крупный мужчина ростом в пять футов и десять дюймов, он зачесывал назад седые, до плеч, волосы. Пышные бакенбарды окаймляли вытянутое лицо с крупным носом. Даже без акцента, Одюбон говорил бы менее разборчиво, чем ему хотелось бы, потому что по возрасту был ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти, и у него осталось лишь несколько зубов. - Вскоре, Эд, или крякуны исчезнут с лица земли, или я.
Он в нетерпении дожидался, когда опустят сходни, и тотчас торопливо сошел с "Августа Цезаря" на сушу - точнее, на ту более или менее сухую поверхность, которую мог предложить Новый Орлеан.
Мужчины и женщины всех цветов кожи, облаченные во что только можно - от лохмотьев до сюртуков и юбок с большими кринолинами, - толпились на грязных, покрытых лужами улицах. Разговоры, шутки и проклятия раздавались на испанском, французском и английском, а также на любой мыслимой смеси этих языков. Английский звучал гораздо чаще, чем лет тридцать назад, когда Одюбон впервые оказался в Новом Орлеане. Тогда это был французский город, где испанские доны старались закрепиться всеми возможными способами. Но времена меняются. Одюбону это было прекрасно известно.
Неподалеку от cabildo стояло кирпичное здание, в котором располагалась контора судоходной компании "Бартлетт лайн". Одюбон вошел туда, ведя за собой Эдварда Гарриса. Клерк за стойкой вежливо кивнул.
- Добрый день, господа, - сказал он по-английски. Поколение назад приветствие наверняка прозвучало бы на французском. - Чем могу услужить вам?
- Я хочу приобрести билеты до Атлантиды для нас двоих, - ответил Одюбон.
- Конечно, сэр. - Клерк и глазом не моргнул. - "Орлеанская дева" отплывает в Нью-Марсель и Авалон на западном побережье через… позвольте взглянуть… пять дней. Но если вы подождете еще неделю, то сможете забронировать каюты на "Королеве морей", отбывающей на восток. По пути она зайдет в Сен-Августин, Сен-Дени и Ганновер, а далее направится в Лондон.
- Мы столь же легко сможем добраться до внутренней части острова и с восточного побережья, - заметил Гаррис.
- Согласен, - кивнул Одюбон. - Но нам придется дольше ждать судна, отправляющегося на восток, плавание затянется, к тому же я ни в коем случае не хочу останавливаться в Ганновере. В столице у меня очень много друзей, которые из самых лучших побуждений вовлекут нас в вихрь светской жизни, и, чтобы вырываться из него, потребуются недели. Значит, выбираем "Орлеанскую деву".
- Вы не пожалеете, сэр. Это прекрасный корабль, - подтвердил клерк с профессиональным энтузиазмом. Взяв книжечку с бланками билетов, он макнул перо в чернильницу. - На чьи имена выписать билеты?
- Я Джон Джеймс Одюбон. Со мной путешествует мой друг и коллега мистер Эдвард Гаррис.
- Одюбон? - Перо клерка замерло, он поднял взгляд, лицо его просияло. - Тот самый Одюбон? Художник? Натуралист?
Одюбон и Гаррис обменялись едва заметными улыбками. Одюбону всегда доставляло удовольствие, когда его узнавали, - он любил себя достаточно сильно, чтобы страстно желать напоминаний о том, что другие тоже его любят. Повернувшись к клерку, он постарался сделать улыбку скромной:
- Да, имею честь быть им.
Клерк протянул ему руку. Когда Одюбон пожал ее, молодой человек сказал:
- Не могу выразить, насколько я рад знакомству с вами, сэр. Мистер Хайрам Бартлетт, глава нашей судоходной компании, подписался на вашу серию "Птицы и живородящие четвероногие Северной Террановы и Атлантиды" - издания в формате "двойной элефант" инфолио. Иногда он приносит в контору том-другой, чтобы просветить служащих. Меня в равной мере восхищают и ваши рисунки, и ваши статьи. Это чистая правда!
- Вы мне слишком льстите, - ответил Одюбон, вместо того чтобы пыжиться и чистить перышки на манер голубя в брачный период.
Также он был рад узнать, что дела у Бартлетта идут хорошо, - лишь богатый человек мог позволить себе тома такого формата. Страницы у них были достаточно большими, чтобы представить почти всех птиц и значительную часть животных в натуральную величину, хотя иногда Одюбону и приходилось изображать их в неестественных позах и с изогнутыми шеями, чтобы втиснуть иллюстрацию в прокрустово ложе страницы.
- Вы плывете в Атлантиду для продолжения исследований? - с жаром спросил клерк.
- Да, если судьба окажется к нам благосклонна. Некоторые создания из тех, кого я надеюсь увидеть, с годами стало гораздо труднее отыскать. В то время как у меня… - Одюбон вздохнул, - увы, у меня с годами поубавилось сил для этих самых поисков. Но все же человек может делать лишь то, к чему он склонен, и я намерен попытаться.
- Если они там есть, Джон, ты их найдешь, - заметил Гаррис.
- Если Господу будет угодно. Сколько стоят каюты на "Орлеанской деве"?
- Каюта первого класса на двоих - сто двадцать ливров. Каюта второго класса - восемьдесят, а третьего - всего тридцать пять ливров. Но, боюсь, я не могу рекомендовать третий класс таким джентльменам, как вы. Там нет удобств, к которым вы привыкли.
- Мне доводилось жить без удобств. Когда мы окажемся в Атлантиде, полагаю, мне вновь придется жить без удобств, - сказал Одюбон. - Но, в отличие от некоторых джентльменов с протестантскими взглядами, - он легонько толкнул локтем Эдварда Гарриса, - я не придерживаюсь ошибочного мнения о том, что комфорт есть грех. Так что будем путешествовать первым классом.
- Я не считаю, что комфорт есть грех, и ты это знаешь, - возразил Гаррис. - Ты должен благополучно добраться туда, куда направляешься, и во время путешествия чувствовать себя настолько здоровым и счастливым, насколько это окажется возможным. Конечно же первый класс.
- Значит, первый класс. - И клерк выписал им билеты.
Одюбон взошел на борт "Орлеанской девы", испытывая любопытную смесь предвкушения и страха. Колесный пароход являлся столь же современным, как и любой другой, но все же это был корабль, который вскоре выйдет в море. Еще поднимаясь по сходням, Одюбон ощутил в желудке предостерегающий спазм.
Он рассмеялся и попытался обратить это в шутку, как для Гарриса, так и для себя:
- Когда я вспоминаю, сколько раз оказывался в море на парусном корабле, отдавшись на милость ветра и волн, я понимаю, что глупо волноваться, отправляясь в путешествие, подобное этому.
- Как ты сказал клерку на прошлой неделе: ты можешь делать только то, что можешь. - Гарриса природа наделила как спокойным желудком, так и спокойным нравом. Если противоположности действительно притягиваются, то он и Одюбон составляли естественную пару.
К ним величественно приблизился стюард. На его синем шерстяном кителе блестели надраенные бронзовые пуговицы, а на лице - капельки пота.
- Вы путешествуете вместе, господа? - спросил он. - Не будете ли вы столь любезны показать ваши билеты?
- Разумеется, - отозвался Одюбон. Он и Гаррис достали билеты.
- Благодарю вас. - Стюард отыскал их имена в списке, извлеченном из одного из многочисленных карманов кителя. - Мистер Одюбон и мистер Гаррис? Очень хорошо. Ваша каюта номер двенадцать, на главной палубе по правому борту. Это означает справа, когда смотришь вперед, если вы прежде не бывали в море.
- Боюсь, что бывал, - сообщил Одюбон. Стюард снял фуражку и почесал лысеющую макушку, но Одюбон имел в виду именно то, что сказал. Он кивнул Гаррису, затем негру, толкающему тележку с их багажом. - Итак, посмотрим.