В Ритиных глазах плеснулось негодование.
- Вот гадина! - произнесла она с чувством. - И как такие живут еще? Ничего ей не делается…
- Отк-куда ты зн-наешь? - возразил я.
- Что?
- Что н-не делается?
- Будто не видно! Если бы…
Она, недоговорив, бросилась к запиликавшему телефону. Только рукой махнула напоследок.
Если бы… Я подтянул к себе клавиатуру. А что мы вообще знаем об окружающих нас людях? О тех, с кем живем? С кем растем? Кого любим или ненавидим?
Ничего.
Мы фиксируем только возрастные изменения. Физические, видимые глазу. Если бы Светлану Григорьевну перекособочило, то тогда Рита знала бы - ага, отливаются ее слезы.
А движения души?
Вот ведь глупый вопрос: есть ли у Светланы Григорьевны душа?
Монитор высветил заставку.
Я уставился в нее, в бегущие полоски загрузки системы. Можно ли предполагать душу у человека, который не думает о других? Который каждый раз заходится криком? Человек ли это? Не внешне, внутренне? Не зомби ли?
На монитор вывалились значки рабочего стола, но я не пошевелился.
Мысли мои скакали галопом. Я думал об отце, о матери. Я не знал их, я не знаю их сейчас. Кто они? Бросивший меня, исчезнувший из жизни отец. Мама, ради меня пожертвовашая всем, чем можно - годами, подругами, собственным счастьем.
Мне страшно разбираться в их желаниях. Я вырос. Я боюсь, что не пойму их, а хуже - обнаружу полное свое равнодушие к тому, что их волновало, волнует, составляет их будущее.
Я люблю маму, но ее опека…
Как мне это принять, если отторжение уже инстинктивно? И почему она не делает ни одного шага навстречу? Мне двадцать девять…
Все, все. Работать.
Я с силой потер ладонями лицо.
- Николай!
Хлопнула дверь.
Вероника Сергеевна, появившись, уставилась на меня, словно впервые увидела. Наверное, по ее мнению я должен был рассыпаться на атомы. На кремовой блузке у плеча темнело пятно.
- Николай, что вы с ней сделали?
- Н-ничего.
Противный холодок возник в солнечном сплетении. Действительно ведь ничего не сделал. Даже не желал, как Рита. Вернее, вспоминая, желал…
Тишины?
- Она там… - Вероника Сергеевна вздохнула. - В общем, она попросила вас уйти.
- Я уволен? - Голос мой предательски истончился.
Вероника Сергеевна прошла между столами и опустилась в свое кресло.
- Какие глупости! Вовсе вы не уволены, - она наклонилась ко мне, придержав за рукав. Зашептала: - Стыдно ей, Николай, перед вами, понимаете?
Серо-зеленые глаза на ухоженном лице, не мигая, выжидательно, смотрели на меня. Я поймал себя на том, что мну брюки на коленях. Ни дать ни взять провинившийся мальчишка.
Стыдно… Я-то понимаю.
- А з-завтра?
- А завтра приходите, мой мальчик, - обрадовалась моей понятливости Вероника Сергеевна. - Как ваши ноги?
- Н-ноги? - Я только сейчас вспомнил про свои окаменевшие икры. - Вроде н-ничего.
- Дойдете?
Я пожал плечами.
- П-попроб-б-б…
Меня опять заклинило. Второй раз за день. Бэ-бэ-бэ. Бу-бу-бу. Слово бултыхалось в горле дурным остатком…бую… Всего-то сказать. Но нет, нам бы помучаться. Вероника Сергеевна ждала с кривой неловкой улыбкой. Ей, наверное, думалось: о, господи!
- Изв-вините…
Смиряя горло, я занялся компьютером. Выключить? Выключить. Вот и поработали. Системный блок взвыл и заглох. Потемневний экран монитора отразил мою смутную тощую фигуру.
И куда теперь? Домой?
- Ну, что? - показалась Рита.
Точнее, показалась всего лишь половинка Риты - одна нога, одна рука, борт делового пиджачка, пол-лица. Все остальное опасливо спряталось за стеной.
- Риточка, девочка моя, - Вероника Сергеевна поманила девушку к себе, - подойди пожалуйста.
Половинка лица обиженно исказилась.
- Вероника Сергеевна, не было вам звонков.
- Ты просто подойди.
Я сунул ручку в короткую сумку. Спрятал туда же блокнот и плеер. Проверил, на месте ли телефон, документы. А то наша милиция к нам пристает. Что ж, можно и на выход.
- Вероника Сергеевна, - Рита оставила стену и застыла на пороге. Вся. - Мне к вам нельзя. Я за конторкой должна сидеть.
Она покосилась на дверь в кабинет.
Я подумал, может и для нее мне что-нибудь хорошее вспомнить? Ведь совсем в затравленное существо превратится. Если уже не.
Другое дело, во что превращу ее я?
Нет-нет, никаких вспоможений, пока не разберусь. Встречусь с Сергеем, спрошу, что это такое было в метро. Послушаю, что он скажет. Про зомби в том числе. А там и…
Я встал.
Мы с Ритой разошлись в проеме - я ей подмигнул, она закатила глаза куда-то под потолок.
- Пэ… п-пока.
- Риточка, - услышал я за спиной, - смелее, ну…
Все, одеваться.
Я вытянул куртку из гардероба. На плечиках вешалки уныло качнулся Ритин плащик. Из рукава свисал уголок платка. Синий, как небо.
Интересно, что же у нас будет завтра?
Застегиваясь, я смотрел в зеркальную створку на отраженный календарь с неправильными цифрами, на часы на стене, отсчитывающие время обратно.
Ноги заныли. До дома-то по ощущениям, скорее всего, доберусь. Отдохну на станции, наверняка и в вагонах уже посвободней, час пик схлынул. Но вот возвращаться потом на "Звенигородскую"…
Нет, не потяну.
На миг внутри толкнулось раздражение: что такое, с работы гонят! Мог бы спокойно досидеть. Но потом всплыл в памяти схлопнувшийся рот, помертвевший взгляд…
Я даже плечами передернул.
- Ой, вы в метро?
Рита потеснила меня от гардероба. Достала плащик, завернулась в него. Платок повязала на шею. Тут же, перед зеркалом, обвела губы увлажняющей помадой.
Улыбнулась.
- Вас тоже отпустили, Николай Вик… ой! - она вспомнила, что я просил так себя не называть. - Отпустили, да?
- Д-да.
Я пошел к выходу - стоять уже было невмоготу.
- Ой, подождите меня.
Рита, простучав каблучками, прилепилась ко мне сбоку.
День ослепил отраженным солнцем, нахлынул запоздавшей весной - взрытые газончики, наледь под водостоками, мусор.
Как говорится, и мы поковыляли.
Рита, подстроившись, шла медленно, хотя взгляд ее то и дело летел вперед.
- Представляете, выходной! - радовалась она.
- Н-нежданный, - соглашался я, обходя урну.
- Даже не знаю, чем заняться. Иногда так мечталось, чтоб хоть минутка лишняя…
- Д-да, п-представляю.
Метро приближалось. Нас обгоняли торопливые прохожие, мы прижимались к стенам. Бело-рыжая кошка фыркнула на меня из приоткрытого подъезда.
Книжку, что ли, купить, озадачился я.
Хорошим детективом можно с легкостью убить шесть часов до встречи. Посижу где-нибудь на лавочке. Вон хоть в парке. А потом - на "Звенигородскую".
- И солнышко, смотрите, Николай, - сбивая с мысли, дернула меня за рукав Рита.
Может ей все-таки пожелать что-нибудь?
- В-весна, - сощурился я.
Жалко, что Кристи у меня вся прочитана. По второму разу - все равно, что заполненный кроссворд гадать. По старым буквам. Акунина взять?
Ф-фандорин Эраст П-петрович. - Н-николай.
- А давайте в кафе посидим, - остановилась Рита.
Глаза у нее оказались зеленые, с искорками, лукавые.
- М-минутки л-лишние?
- Да ну! Я и так рано приеду. Давайте, а?
Я вдруг подумал, что Рита - уже второй человек за сегодня, который испытывает ко мне непонятное расположение. Ни с того ни с сего - в кафе.
Может это день такой?
- Хорошо, - согласился я. - П-пошли.
- Тогда сюда.
Перед входом в метро мы свернули на боковую улочку.
Я посмотрел на Риту по-новому. Тоненькая хрупкая девушка с небесным платком на шее. И ничего от тихого, затюканного существа за конторкой.
Получается, я совсем не знаю ее.
В кафе было темновато, и мы выбрали столик у окна. Рита, жалея мои ноги, сбегала к стойке и через минуту принесла два высоких стакана с молочным коктейлем и блюдечко с пирожными. Я полез в карман.
- Ск-колько?
- Нисколько.
- Тэ… т-так н-нельзя.
Рита рассмеялась.
- Вы такой прикольный, Николай.
Я пожал плечами. Достал три сотенные бумажки. Выложил на столик. Подвинул к ней.
- В-вот.
Рита фыркнула, нашла губами воткнутую в коктейль трубочку.
Звук высасываемой жидкости подействовал на меня гипнотически - я решил не отставать и какое-то время только и следил, как тает, ползет вниз по стенкам пена.
Фыс-с-с…
Сладкий холод (мороженое, взбитое со сливками) обжигал нёбо.
- А что вы ей такое сказали? - спросила вдруг, хитро щурясь, Рита.
Я прикусил соломинку.
- К-кому?
- Светлане Григорьевне.
- Н-ничего.
- Я же видела, как она убежала. Я подглядывала.
Я перевел взгляд за окно. Женщина вела за руку брыкающуюся девочку. Через дорогу стоял парень в наушниках на полголовы. Распугивая голубей, пробежал мальчишка с рюкзаком.
Признаться? С другой стороны - что за странный интерес?
- Рита, - сказал я.
- Ой, погодите, - вскрикнула она, не дав мне продолжить, - я еще соку куплю. Я сейчас.
И выскочила из-за столика.
Я подумал: женщины. Спросить и убежать. А ответ? Или это такой ловкий ход, чтоб я расслабился? Потом она подсыплет мне что-нибудь, развязывающее язык. Я проболтаюсь, что могу управлять людьми. Ха-ха. Она спросит, не хочу ли я продолжить общение в другом месте. Я, конечно же, соглашусь. А очнусь уже где-нибудь в закрытой лаборатории.