Толпа, крики, два сцепившихся в схватке тела, его и мексиканца,
перекатываютсяопятьиопять,взрываютпесок,а откуда-то
издали томный звон гитары. Всеэтовсталопередглазами,и
трепетвоспоминанияохватилего -- интересно, как бы все это
получилось у того парня, который нарисовал шхуну там настене.
Белый берег, звезды, огни грузовых пароходов -- вот бы здорово,
ав середке, на песке, темная гурьба зевак вокруг дерущихся. И
чтоб нож как следует виден, блестит всветезвезд.Новсего
этого было не угадать по его скупым словам.
-- Мексиканецчуть не откусил мне нос, -- только и сказал
он в заключение.
-- О-о! -- выдохнула Руфь чуть слышно будто издалека, и на
ее чутком личике выразился ужас.
Тут и его опалило жаром,сквозьзагарнащекахслегка
проступила краска смущения, ему же показалось, будто щеки жжет,
какпередоткрытойтопкойвкочегарке. Видать, не положено
говоритьспорядочнойдевушкойобэдакихподлостях,о
поножовщине.Вкнигахлюди вроде нее про такое не говорят, а
может, ничего такого и не знают.
Оба молчали, разговор, едва начавшись, чуть необорвался.
Потомона сделала еще одну попытку, спросила про шрам на щеке.
И еще не договорила, а онужесообразил,чтоонастарается
говоритьнапонятномемуязыке,иположил,наоборот,
разговаривать на языке, понятном ей.
-- Случай такой взошел, -- сказал он,потрогавщеку.--
Ночью дело было, вдруг заштормило, сорвало гик, потом тали, гик
проволочный,хлещет по чему попало, извивается будто змея. Вся
вахта старается изловить, я кинулся, ну и схлопотал.
-- О-о! -- произнеслаонанасейразтак,будтовсе
поняла,хотя на самом деле это была для нее китайская грамота,
и она представления не имела ни что такое "гик", ничтотакое
"схлопотал".
-- Этотпарень,Свинберн,-- начал он, желая переменить
разговор, как задумал, но коверкая имя.
-- Кто?
-- Свинберн, -- повторил он с той же ошибкой.-- Поэт.
-- Суинберн, -- поправила Руфь.
-- Вот-вот,онсамый,--пробормоталМартин,вновь
залившись краской. -- Он давно умер?
-- Даразвеонумер? Я не слыхала, -- Она посмотрела на
него с любопытством. -- Где ж вы с ним познакомились?
-- В глаза его не видал, -- был ответ. -- Прочитал вот его
стихи из той книжки на столе, перед тем как вамвойти.Авам
его стихи нравятся?
Ионаподхватилаэтутему,заговорилабыстро,
непринужденно. Ему полегчало, онселпоудобнее,толькосжал
ручкикресла,словноономогло взбрыкнуть и сбросить его на
пол. Он сумел направить разговор на то, что ейблизко,иона
говорила и говорила, а он слушал, старался уловить ход ее мысли
идивился,скольковсякойпремудростиуместилосьвэтой
хорошенькой головке, и упивался нежной прелестью еелица.