– Ну, вот мы и на месте, Док, – сказал он, отойдя в сторонку. – Вы – первый.
– Это же вы меня сюда привели, – напомнил Холидей. – Входите.
– Не хотелось бы.
– Вы вдруг оробели перед продажными девками?
– Нет, просто когда я упомянул Кейт Элдер, у вас сделалось такое лицо… – пролепетал Уиггинс. – Я много часов провел с вами в одном экипаже, и сейчас у меня такое чувство, что вы ее хотите убить. Не буду стоять у вас на пути.
– Не собираюсь я ее убивать, – успокоил Уиггинса Холидей.
– Правда? А то я могу прийти позже или поискать иной публичный дом. Грех жаловаться на недостаток борделей в Тумстоуне.
– Так, ладно, – отрезал Холидей. – Никто никого не убьет. Входите первым.
Уиггинс глубоко вздохнул и постучался в огромную дверь. Ему открыла молодая женщина в платье и переднике – должно быть, горничная. Она и проводила гостей внутрь.
Холидей и Уиггинс оказались в изящно оформленном салоне, заставленном стульями с мягкой обивкой; тут же стоял диван с обивкой из шкуры буйвола. В дальнем конце располагался бар, где посетителям прислуживал не то индеец, не то мексиканец с латунным ухом и в здоровенных окулярах (видать, страдал плохим зрением). С полдюжины девушек окружили четырех клиентов; Холидей пригляделся к барышням: две, одетые в корсеты и шелковые чулки, выглядели совершенно обыкновенно. У третьей была искусственная нога из металла и механизмов, навроде протеза Эдисона; у четвертой – искусственные руки и челюсть. До Холидея наконец дошло, о каких таких новых барышнях говорил Бантлайн.
Оставшиеся две «девушки» таковыми вовсе не являлись; то были механизмы, лишь напоминающие женщин, по крайней мере в тех местах, за пользование которыми платят завсегдатаи публичного дома. Ни клочка одежды, идеально круглые груди, широкие бедра, осиные талии; руки и ноги – куда искуснее, чем протезы у живых девушек (хотя и менее практичные); их лица, оснащенные немигающими глазами и вечно надутыми губами, оставались бесстрастны. Срамное место прикрывала металлическая же пластинка, под которой наверняка имелось нечто подобное живому оригиналу.
– Господи, так это правда! – воскликнул Уиггинс.
Он отмахнулся от подошедшей к нему живой девушки.
– Я, может, в жизни больше не увижу металлической цыпочки, – заявил он, – поэтому испробую одну такую в деле, пока есть шанс.
Он указал на одну из металлических женщин, и та довольно грациозно подошла к нему взяла под руку и увела с собой.
– Приглянулось что-нибудь, мистер? – спросила девушка, что подходила к Уиггинсу.
– Мне здесь все нравится, – ответил Холидей. – Однако нужен кое-кто конкретный.
– Скажите, как ее зовут, и я узнаю, скоро ли она освободится.
– Кейт Элдер. Передай, что лучше бы ей освободиться немедленно.
– Кто спрашивает? – удивленно поинтересовалась девушка.
– Ее дантист.
– Так и сказать: ее дантист?
– Да, – подтвердил Холидей.
Девушка покинула салон и почти сразу же вернулась.
– Следуйте за мной, пожалуйста.
Она провела Холидея до самого конца длинного коридора, в котором скрылся Уиггинс, и остановилась перед дверью. Холидей выжидающе посмотрел на девушку.
– Вам сюда, входите, – сказала она. – Вас ожидают.
Холидей вошел в переделанную под кабинет спальню: большой, обшитый латунью стол, кипа чистых полотенец, рукомойник, кувшин и весьма солидного вида сейф. На стенах висели две картины маслом с изображением переплетенных нагих тел. Окна были закрыты, зато комнату освещали две электрические лампы Эдисона – под изящными абажурами, на искусных латунных ножках.
За столом сидела высокая полногрудая женщина неопределенного возраста; ей могло быть как двадцать пять, так и все сорок. Каштановые волосы, серые глаза, довольно крупный нос и волевой подбородок.
– Я все ждала, когда ты объявишься, – сказала Кейт Элдер.
– Ты предала меня, бросила, пока я сидел за решеткой в Джексборо, – горько произнес Холидей. – С чего же ты решила, что я брошусь на твои поиски?
– Я и не ждала тебя. Просто знала, что ты придешь за Уайеттом. Или так: он вляпается в неприятности и позовет тебя на помощь, – Кейт задиристо посмотрела на гостя. – И потом, я уже разок вызволила тебя из тюрьмы, в Форт-Гриффине. Сколько, черт подери, можно?
Холидей молча смотрел на нее.
– Так я права? – спросила наконец Кейт. – Уайетт прислал за тобой?
– Радуйся, Кейт. Я охраняю тех двоих, что снабжают тебя механическими шлюхами.
– Неда и мистера Эдисона?
– Теперь понятно, кто из них твой клиент, – усмехнулся Холидей.
Она долго смотрела на него холодным взглядом.
– К добру ли, к худу ли, но ты здесь, – сказала она. – Нашел, где остановиться?
– Как раз ищу.
Кейт снова замолчала, прикидывая что-то в уме.
– Останешься у меня. Весь второй этаж – в моем распоряжении.
– Что ж, мне доводилось селиться и в менее гостеприимных местах, – заметил Холидей. – Я, кстати, не о тюрьмах. Чахотка, – помолчав, добавил он, – усилилась. Резвиться ночь напролет сил уже не хватает. Я ни за что не признаюсь в этом Уайетту и прочим, но с тобой я всегда был честен.
– Все так плохо?
– То прихватит, то отпустит, – поморщился Холидей. – Чаще, конечно, прихватывает.
– Давай сразу договоримся, – предупредила Кейт, и он взглянул на нее с подозрением. – Я теперь бордель-маман.
– Ты всегда ею была, – напомнил Холидей, – сколько тебя знаю.
– Раньше я и сама торговала телом, теперь – нет.
Холидей нахмурился, пытаясь угадать, к чему она ведет.
– Ладно, была шлюхой – теперь нет. Я же был дантистом – теперь нет.
– Я не сплю с клиентами, – продолжила Кейт, глядя прямо на него, – а ты не спишь с моими девочками. Понятно?
Холидей задумчиво молчал.
– Так ясно тебе или нет? – поторопила его Кейт.
Очнувшись от задумчивости, Холидей пожал плечами.
– Женщины есть женщины, все вы одинаковые.
– Попридержи язык, – угрожающе сказала Кейт. – Не то так и не узнаешь разницы.
– Да и мужики не сильно-то различаются, – добавил Холидей. – Мы все сломя голову торопимся в могилу.
– Больно не радуйся, – предупредила Кейт.
– Тогда налей, что ли, выпить.
Кейт сходила к серванту за бутылкой и стаканом.
– Еще что-нибудь? – соблазнительно спросила она.
– Да.
Кейт самодовольно улыбнулась.
– Воздержание – не твой конек.
Холидей в ответ улыбнулся.
– Где у тебя кухня? Я сегодня еще не ел…
Он едва увернулся от сокрушительного удара в челюсть.
– Четыре минуты, – сказал Холидей, глядя на циферблат воображаемого хронометра. – Так долго мы без драки еще не болтали.
Гнев Кейт растворился во взрыве смеха.
– Черт с тобой, – сказала она, направляясь к двери. – Идем, Док, сделаю тебе стейк.
– Звучит недурно, – ответил дантист. – Возьму с собой это, – приподнял он бокал, – чтобы запить мясо.
– Где твой багаж? – спросила Кейт, ведя его по коридору в кухню.
– В «Ориентале», – ответил Холидей, осматриваясь. На кухне ималась большая дровяная печь с кованой решеткой, колода для рубки мяса, шкафы для посуды и столовых приборов, пара электрических светильников и видавший лучшие дни – да что там, десятилетия! – щербатый деревянный стол в окружении ветхих стульев. – Так себе кухонька, должен заметить.
– Мне хватает, – ответила Кейт, бросая кусок мяса на сковороду. – Почти все мои девочки едят в ресторанах, а некоторые и вовсе не едят. Послать за твоими вещами? – помолчав, спросила она.
– Пупок порвешь таскать их. А в «Ориентал» я еще вернусь.
– Резонно.
– Стоит к кому-нибудь присмотреться в городе?
– Кроме тех, на кого укажет Уайетт? – уточнила Кейт; мясо тем временем зашипело на сковородке. – Наверное, самый лучший игрок в покер у нас – Джонни С Одной Двойкой[3].
– Слышал о нем.
– Берегись Билла Гремучего Змея Клемента.
– Хороший картежник?
– Отвратный, – сказала Кейт, – и характер у него под стать. Всякий раз, как Билл проигрывает, думает, будто его обжулили.
– Спасибо, – поблагодарил Кейт Холидей. – Запомню.
– Главное запомни, у кого – и с кем – остановился.
– Ни за что не забуду, – пообещал Холидей, между делом подумав: каково это – провести ночь в постели с металлической женщиной?
5
В «Ориентале» Холидей сначала продул, затем отыгрался и – несмотря на пять выпитых стаканов виски – самостоятельно вернулся в заведение Кейт Элдер. Уволок хозяйку в постель, развлекся – насколько позволяло здоровье – с ней, а потом, не изменяя привычке, проспал до двух пополудни.
Встал, оделся и, побрившись, плеснул себе виски из бутылки на прикроватном столике. Выпил, чтобы разогнать кровь, и спустился на первый этаж. Проходя мимо кабинета, заметил пробивающийся из-под двери свет; решил, что повторения вчерашней ночи – ни ссор, ни секса – не надо, и пошел дальше. Безуспешно попытался улыбнуться трем девушкам – двум живым и одной металлической – и вышел наружу. Морщась от яркого света, направился в сторону «Ориентала».