– Во всем виновата я, – сказала Джанет Николс. – Я вернулась только к пяти и была в одежде для верховой езды, поэтому мне пришлось
переодеваться. Извините.
Она не слишком походила на прекрасную амазонку. Не то чтобы она была плохо сложена, нет. У нее было довольно красивое маленькое тело. Но ее
бледное лицо скорее наводило на мысль о подземке, нежели о верховой прогулке. Не скрою, но так или иначе я ожидал чего то неординарного, ведь
Бесс Хадлстон подозревала, что эта девушка была автором анонимных писем и, кроме того, она придумала Ушастого Карлика и Праздник Великанов. Я
был сильно разочарован. Она выглядела как школьная учительница… Или, точнее сказать, как заурядная школьная учительница без будущего.
Вид Мариэллы Тиммс, напротив, нисколько не разочаровал меня. Она меня бесила. Ее волосы начинались далеко над изгибами бровей, что делало брови
еще выше и шире, чем они были, и придавало всему лицу вид возвышенный и одухотворенный. Но ее глаза были страшно застенчивы, и это ей ужасно не
шло. Если у вас вид возвышенный и одухотворенный, вам нет нужды чего то стесняться, если, конечно, в ваших мыслях не содержится ничего
постыдного. Кроме того, у нее был сильный южный акцент. Саланина. Поверьте, я не брежу по ночам баталиями Гражданской войны, и уж во всяком
случае моя сторона победила, но эти южные красотки… Их акцент звучит как намеренный вызов. Это задевает. Да, и еще раз да, я родятся и вырос на
Севере!
– Пойду посмотрю, не удастся ли его вызволить, – сказал я и двинулся через холл на кухню. Надежда заполучить Вульфа, чтобы он пришел и занялся
делом, еще теплилась, покуда он не успел погрузить свои руки в мясо. Фрикасе, вернее, то, что должно было им стать, лежало в блюде на столе, а
Фриц и Вульф стояли по обе стороны и что то обсуждали. При моем появлении они посмотрели на меня так, словно я ввалился на заседание Кабинета
министров в Белом Доме.
– Они здесь, – объявил я. – Джанет и Мариэлла.
Взглянув на лицо Вульфа в тот момент, можно было ставить сто против одного, что сейчас он прикажет мне передать девушкам, чтобы они приходили
завтра. Он уже открыл рот, но в этот момент за моей спиной распахнулась дверь и через кухню проплыло:
– А а, так это здесь готовят фрикасе из солонины…
Воспроизвести акцент я больше не пытаюсь.
Вслед за голосом мимо меня продефилировала его обладательница. Она подошла прямо к Вульфу и наклонилась, чтобы взглянуть на блюдо с мясом.
– Извините, – произнесла она так, как я все равно не смогу предать на бумаге, – но фрикасе из солонины – это мой конек. Тут ничего нет, кроме
мяса, да?
– Как видите, – буркнул Вульф.
– Оно нарезано слишком мелко.
Вульф окинул ее хмурым взглядом. Я чувствовал, что его раздирают противоречивые чувства. Присутствие особы женского пола на кухне было
кощунством. Женщина, критикующая его или Фрица кулинарное искусство, была оскорбительницей вдвойне. Но солонина являлась в жизни Вульфа одной из
самых сложных проблем, доселе так и не разрешенной. Как смягчить соленый привкус, сохранив ее уникальный букет; как уничтожить вечный крест ее
сухости, не сделав раскисшей, – теории и эксперименты длились годами. Он насупился, но не указал ей на дверь.
– Это мисс Тиммс, – представил я. – Мистер Вульф. Мистер Бреннер. А мисс Николс находится сейчас в…
– Нарезано слишком мелко – в каком смысле? – свирепо спросил Вульф. – Это не нежное свежее мясо, которое может потерять сок…
– Только, пожалуйста, успокойтесь.