- Ой! Молоко!
Свинильда охнула, хлопнула себя по бокам и рванула на кухню. Кириан, не теряя ни мгновения, влетел в прихожую, захлопнул дверь и вогнал щеколду в петли. Дверь задрожала. Он отдернул руки, но тремор тут был ни при чем: дверетрясение не прекратилось. Поискав глазами и не найдя других запоров, бард подпер дверь шваброй и навалился рядом сам. Сердце его молотилось в такт молодецким ударам снаружи.
- И что теперь? – всё еще не веря, что это не какой-то нелепый кошмарный сон, слабо вопросил он в пространство.
- Открывай!!! – проревели с лестницы на три голоса.
- Сиххё лысого! – хриплым басом, сорвавшимся на фальцет, выкрикнул менестрель.
Стук прекратился, но через секунду взорвался с новой силой и яростью. Дверь содрогнулась, отшвыривая поэта, петли щеколды взвизгнули выдираемыми гвоздями… Кириан дико зыркнул по сторонам – и бросился в комнату – к окну. Пусть второй этаж, но там внизу ведь клумба!!!.. Была.
Неуклюже вскарабкавшись на приставленный к подоконнику стол, он сорвал занавеску, распахнул створки, выглянул наружу – и встретился с оценивающим взором коня. Рыцарский скакун, воинственный и злопамятный, как и полагалось породе, оскалил длинные желтые зубы, как бы невзначай переместился под самое окно и принялся рыть копытом.
Могилу, как было ясно по выражению морды.
Ангус стоял рядом, поглаживая рукоять меча и ласково улыбаясь. Кириан отпрянул, оглянулся в панике – ведь была и другая комната! – но вместо спасительного пути отхода встретил лишь блокаду и психическую атаку:
- Не было у меня на плите никакого молока! – грузная фигура приказчицы с гневно скрещенными под грудью руками перекрыла отступление. – И куда это ты забрался?! Только что скатерть постели…
Договорить она не успел: с лязгом и скрежетом сорванная щеколда пролетела по коридору, сбивая светильник со стены, хрустнула швабра, принявшая последний и решительный бой, грохнула дверь ручкой об стену – и прихожая наполнилась запахом пота, вчерашнего перегара и предчувствием тяжких телесных повреждений:
- Где он?..
- Где этот?..
- Где это?..
- Свинильда!.. – отчаянно воззвал к последней надежде бард, но надежда, отодвинутая нетерпеливыми руками, пропала из виду, а дверной проем вмиг заполнился тремя лакеями обиженного рыцаря. И чья очередь наступала быть обиженным теперь, у Кириана сомнений не возникало.
- Выскочит! – забеспокоился рыжий слуга.
- Пусть скачет – к хозяину и Злюке! – гоготнул чернявый.
- Ну, скачи уже куда-нибудь, стихоплетишка, – разулыбился усатый и выступил вперед, пошлепывая дубинкой по ладони.
Кириан метнул отчаянный взгляд на слуг, на рыцаря и Злюку, снова на слуг, неспешно продвигавшихся по комнате, вскинул руки, закрывая голову… и с потрясением – вторым за день, но от этого не менее потрясающим – ощутил, как неуклюжий жест защиты сам собой превратился в нечто, ожидаемое от акробата, ноги оттолкнулись от подоконника, раздвинулись…
- Ай-й-й-й!!!.. – тоненько взвыл миннезингер, приземляясь в седло.
Рыцарь, карауливший внизу, бешено взревел, хватая врага – и вдруг отдернул руки. Рев его перешел в качественно новый диапазон.
Пятки Кириана подлетели, совершенно нечаянно[11] в верхней точке амплитуды припечатывая Ангуса в глаз, и врезались в живот Злюки. Воротник куртки соскользнул на холку скакуна, и тот, прикусив вместе с удилами язык, сорвался с места в галоп, выбросив на прощание в физиономию хозяину комья земли вперемешку с конскими яблоками.
Кошха оторвалась от еды, подняла голову и облизнулась:
- Вкусно. Хотя помидоров можно было нарезать и побольше.
Бледный и трясущийся от запоздалого перевозбуждения Кириан перестал мерить шагами кухню:
- В моей картошке не было помидоров.
- О чем я тебе и намекаю. Тонко, - утомленным голосом проговорила Кробх Дерг и принялась за сметану.
- Я никогда не кладу помидоры, когда жарю картошку! - вырванный из нервного полутранса, менестрель не хотел в него возвращаться.
- Пока я у тебя живу – придется начать, - терпеливо повела хвостом гостья.
- Но я не люблю картошку с помидорами!
- Не ешь.
- Так я для тебя и для себя еще и отдельно готовить буду?!
Кошха устало вздохнула:
- Не готовь. Приготовь для меня – этого достаточно. В конце концов, небольшая диета тебе не повредит.
Миннезингер расхохотался:
- По сравнению с ударом дубиной по голове или мечом в брюхо – конечно!
Кошха рассерженно дернула ухом:
- Когда тебя в последний раз кто-то бил дубиной или мечом?
- Сегодня! Почти!
- «Почти» не считается!
- А ожидание с минуты на минуту шагов по лестнице – считается?!
- И чего ты от них ждешь?
- Что меня придут добивать!
- Для недобитого ты неплохо выглядишь, - ехидно заметила Кробх Дерг.
- Меньше работы гробовщику!
- Послушай, человек! – кошха фыркнула, и сметанные брызги полетели на малиновую кутку, превращая барда в подобие гигантского мухомора. – Перестань стонать! Во-первых, ты портишь мне аппетит! А во-вторых, ты сам этого хотел, в конце концов!
На этом терпение Кириана лопнуло, как воздушный шарик, упавший на ежа:
- Я хотел? Я хотел? Я хотел?! Ну уж нет! Уволь меня от своих кош…хачьих уверток! Я хотел – и ты мне пообещала! – что Свинильда согласится выйти за меня замуж – а не что этот заштатный барончик со своей камарильей откроет на меня охоту!
- Нет, погоди! – забыв про трапезу, кошха вскочила на стол и уставилась на Кириана своими зелеными, как изумрудный огонь, глазами. – Ты пожелал, чтобы эта особа…
- Ты не смеешь о ней так го…
- Ты еще не подозреваешь, чего я смею! – прорычала Кробх Дерг, и с кончиков ее усов и бровей посыпались зеленые искры. Тень, огромная, со вздыбленной шерстью и полуметровыми клыками и когтями, метнулась на стену, погружая на пару секунд всю кухню во мрак.
Менестрель подавился недоговоренным словом и попятился.
- Ты пожелал, чтобы эта особа вышла за тебя замуж, так? – ровно продолжила гостья, словно ничего не случилось. – А ты подумал, какими способами этого можно достичь?
- А ты тогда для чего? – не удержался бард.
- То есть ты хочешь, чтобы я подавила ее волю, замутила рассудок магией?
- Да что ты такое несешь?! – отпрянул Кириан в ужасе и отвращении.
- А как иначе ты предполагал заполучить ее в жены, если не секрет? – кошха сощурилась, вытянула шею и склонила голову набок, как какой-нибудь квестор.
- Я думал… я полагал… Я представлял себе... я… ну… это… - миннезингер растерянно попробовал сформулировать, как именно он предполагал стать третьим супругом веселой вдовушки, и понял, что такой формулы еще не изобретено. – Как-нибудь?
- То есть, ты думал, что я использую магию, чтобы затуманить ей мозги, при этом не используя магию, чтобы затуманить ей мозги? – вкрадчиво уточнила Кробх Дерг.
Бард моргнул, соображая и приводя сказанное к одному знаменателю – и медленно кивнул. Голова его при этом проделала путь вниз, уперлась подбородком в грудь, и вверх не поднялась:
- Получается, что так.
- То есть, проще говоря, - беспощадно закончила кошха, - ты ничего не думал, не полагал и не представлял, предпочитая всё свалить на меня, а самому получить готовенькое, не заботясь, какой ценой.
- Получается, что так…
- Люди!!!.. Бестолковость вам имя! – закатила глаза кошха, спрыгнула со стола, оставив недоеденную сметану, и прошествовала в дальнюю комнату, окно которой выходило на город.
- И я пойду себе чаю попью… - провожая взглядом гордо удалявшийся хвост, пробормотал менестрель.
Немного подумав, он снял с полки бокал, налил из ребристой зеленой бутылки лесогорского и побрел к любимому подоконнику.
Кроб Дергх уже сидела там и с равнодушным видом взирала на далекие крыши. Поэт неуклюже пристроился с другого краю, отпил вина, поставил бокал на подоконник и машинальным жестом потянулся в карман за арфой.