– Эган, пересилив себя, вновь подошел к столу. – Вам ввели транквилизаторы, чтобы смягчить шок. Ведь могло бы случиться…
Рука со скоростью молнии схватила Эгана за грудки, подтянула ближе.
– Особого спокойствия я не ощущаю, мистер Эган, – холодно процедил Найтхаук. – А теперь говорите.
– Доктор Эган, – поправил Найтхаука врач, высвободив тунику и с опаской разглядывая своего пациента. – Видите ли, я два дня думал о том, что скажу вам… а сейчас даже не знаю, с чего начать.
На лице Найтхаука отразилось раздражение.
– Почему бы вам не начать с начала?
– Хорошо. Из архивных материалов известно, что Джефферсон Найтхаук, известный как Вдоводел, заболел эплазией и добровольно погрузился в Глубокий Сон в 4994 году галактической эры. Он не разрешил будить его до тех пор, пока не будет найден способ излечения болезни.
– Я, между прочим, здесь. Перестаньте говорить обо мне в третьем лице.
– Пожалуйста, позвольте мне закончить. У нас и в мыслях не было нарушать указания Джефферсона Найтхаука, но два года назад случился финансовый кризис. Из‑за инфляционной спирали экономики Делуроса VIII проценты с капитала Найтхаука перестали покрывать расходы на поддержание жизнедеятельности его тела. Встал вопрос о том, чтобы разбудить старого, больного человека и выставить его за ворота клиники, но тут предложение, сделанное фирме мистера Диннисена, позволило нам найти иной выход. Некой планете во Внутреннем Пограничье требовался человек, обладающий талантами Вдоводела, и за эти таланты они соглашались заплатить пять миллионов кредиток. Разумеется, мы не могли послать к ним настоящего Вдоводела: в клинику он поступил в таком состоянии, что без заморозки не прожил бы и десяти дней. Но мы могли послать клона. Затраты на его создание не превышали половины предложенной суммы. То есть у нас появилась возможность добавить к капиталу Найтхаука более двух миллионов кредиток.
– Я знаю, – кивнул Найтхаук. – Вы разбудили меня, чтобы я подписал разрешение на клонирование.
– Совершенно верно, – продолжал Эган. – Мы вас клонировали и послали клона во Внутреннее Пограничье.
– Я знаю, – повторил Найтхаук. – И что из этого вышло?
– Он сделал все, что требовалось. Но у него обнаружился серьезный недостаток.
– Он заболел?
Эган покачал головой.
– Нет. Он был абсолютной копией двадцатидвухлетнего Джефферсона Найтхаука, со всеми его физическими достоинствами. Но из‑за нехватки времени мы отправили его в Пограничье через два месяца после рождения. Он оказался великолепной машиной‑убийцей, единственное, что он умел, – это убивать, но эмоционально так и остался двухмесячным младенцем. В результате все закончилось конфликтом его эмоциональных и физических возможностей. Его убили, когда он пытался помочь женщине, мягко говоря, не отличающейся верностью и высокими моральными принципами.
– Ближе к делу.
– Дело в том, что правительству не удалось взять инфляцию под контроль. Более того, по причинам, которые я считаю неубедительными, полковник Джеймс Эрнандес, тот самый, что заказал нам клона, отказался выплатить вторую половину оговоренной суммы. Большую часть полученных денег мы потратили на создание клона, а прибыли, на которую рассчитывали, не получили. – Врач помолчал. – Наука близка к открытию способа излечения эплазии, но на это уйдет еще два или три года напряженной работы. И вновь проценты с капитала Найтхаука не могут покрыть расходы на поддержание жизнедеятельности его тела.
– Если вы хотите сказать, что я – клон, то выбрали для этой шутки неудачную аудиторию, – нахмурился Найтхаук.