Из-за всего этого я разволновался и упустил первого рака. Не сказать, чтобы огромного, но больше тех, что уже поймал. Тот попятился под Скалу.
Мэг тоже захотела попробовать. Я отдал банку.
— Нью-Йорк, да?
— Ага.
Она закатала рукава и окунула руки в воду. И тут я заметил шрам.
— Ого, а это что?
Шрам начинался от локтя левой руки и шел до самого запястья, словно длинный извивающийся червь.
Мэг перехватила мой взгляд.
— Авария, — сказала она. — Ехали на машине.
Она снова посмотрела в воду. Там мерцало ее отражение.
— Ого.
Но ей, похоже, не хотелось об этом говорить.
— А еще есть?
Не знаю, почему шрамы так очаровывают парней, но факт остается фактом: они привлекательны, и я ничего не мог с этим поделать. Не мог заткнуться, пусть и прекрасно понимал, что тему лучше закрыть. Я смотрел, как она перевернула камень. Под ним ничего не оказалось. Но она все проделала правильно и не замутила воду. Я подумал: она само совершенство.
Она пожала плечами.
— Парочка. Этот самый большой.
— Можно посмотреть?
— Нет. Не думаю.
Она засмеялась и эдак по-особому на меня посмотрела. До меня дошло, и я ненадолго заткнулся.
Она перевернула еще один камень. Ничего.
— А она сильная была? Авария.
Мэг не ответила, и я ее за это не винил. Я почувствовал, как нелепо, и глупо, и беспардонно это прозвучало, как только открыл рот. Я покраснел, но она этого, к счастью, не видела.