К сожалению, должен сказать, что ты почти все времябылрядомсо
мной.
Помню, как в сентябре 1893 года - выбираю один примеризмногих-я
снял квартиру исключительно для того, чтобы работать без помех, потому что
я уже нарушил договор с Джоном Хейром: я обещал написать для него пьесу, и
он торопил меня. Целуюнеделютынепоявлялся.Мы-чтосовершенно
естественно - разошлись в оценке художественных достоинств твоего перевода
"Саломеи", и ты ограничился тем, что посылал мне глупыеписьмапоэтому
поводу.Заэтунеделюянаписалиотделалдомелочейпервыйакт
"Идеального мужа", втомвиде,какегопотомставилинасцене.На
следующей неделе ты вернулся, и мне пришлось фактически прекратить работу.
Каждоеутро,ровновполовинедвенадцатого,яприезжална
Сен-Джеймс-сквер, чтобы иметь возможность думать и писать без помех,хотя
семья моя была на редкость тихой и спокойной. Но янапрасностарался.В
двенадцать часов подъезжал твой экипаж, и ты сиделдополовинывторого,
болтая и куря бесчисленные сигареты, пока не подходиловремявезтитебя
завтракать в "Кафе-Рояль" или в "Беркли". Ленч, с обычными"возлияниями",
длился до половины четвертого. Ты уезжал на час в клуб. К чаютыявлялся
снова и сидел, пока не наступало время одеваться кобеду.Тыобедалсо
мной либо в "Савойе", либо на Тайт-стрит. И расставались мы обычнодалеко
за полночь -полагалосьзавершитьстольувлекательныйденьужиному
Виллиса. Так я жил все эти три месяца, изоднявдень,несчитаятех
четырех дней, когда ты уезжал заграницу.Имне,разумеется,пришлось
отправиться в Кале и доставить тебя домой. Для человека с моимхарактером
и темпераментом это положение было и нелепым и трагическим.
Должен же ты хоть теперь все это понять? Неужели ты и сейчас не видишь,
что твое неумение оставаться в одиночестве, твои настойчивые притязанияи
посягательства на чужое время и внимание всех и каждого,твояабсолютная
неспособность сосредоточиться на каких-либо мыслях, несчастливоестечение
обстоятельств, - хотелось бы считать, что это именно так, - из-за которого
ты до сих пор не приобрел "оксфордовский дух"вобластиинтеллекта,не
стал человеком, который умеет изящно играть идеями; тытолькоиумеешь,
что навязывать свои мнения, - притом все твои интересы и вожделения влекли
тебя к Жизни, а не к Искусству, все это было столь же пагубным длятвоего
культурного развития, как и для моей творческой работы? Когда ясравниваю
нашу дружбу с тобой и мою дружбу с еще более молодыми людьми, -сДжоном
Греем и Пьером Луисом, мне становится стыдно. Моянастоящая,моявысшая
жизнь - с ними и с такими, как они.
Я не стану сейчас говорить обужасающихпоследствияхнашейстобой
дружбы. Я только думаю о том, какой она была, пока онаещедлилась.Для
моего интеллекта она была губительной. У тебя были начаткихудожественной
натуры, но лишь в зародыше. Но я повстречал тебя либо слишком поздно, либо
слишком рано, - сам не знаю, что вернее.