Новое поколение готово смеяться над всем прочным и стойким. "Загляни к старичку, пусть попророчествует". Ах! Если б Тимоти мог видеть беспокойную Англию своих внучатых племянников и племянниц, он, конечно, сказал бы о них крепкое словцо. И невольно Сомс поднял глаза на окна "Айсиум-Клуба"; да, Джордж-все еще сидит у окна с тем же розовым листком в руке.
- Папа, где это Робин-Хилл? Робин-Хилл! Робин-Хилл, вокруг которого разыгралась та старая трагедия! К чему ей знать?
- В Сэрри, - пробормотал он, - неподалеку от Ричмонда. А что?
- Не там ли этот дом?
- Какой дом?
- Из-за которого вышла ссора.
- Да. Но что тебе до этого? Мы завтра едем домой, ты бы лучше подумала о своих нарядах.
- Благодарю! Они все уже обдуманы. Ссора, кровная вражда! Как в библии или как у Марка Твена - вот занятно! А какую ты играл роль в вендетте, папа?
- Тебе до этого нет дела.
- Как! Но я ведь должна ее поддерживать?
- Кто тебе это сказал?
- Ты сам, дорогой мой.
- Я? Я, наоборот, сказал, что к тебе это не имеет никакого касательства.
- И я так думаю. Значит, все в порядке.
Она была слишком хитра для него: fine, как выражалась иногда о дочери Аннет. Остается только как-нибудь отвлечь ее внимание.
- Тут выставлено хорошее кружево, - сказал он, останавливаясь перед витриной. - Тебе должно понравиться.
Когда Сомс уплатил и они снова вышли на улицу. Флер сказала:
- По-моему, мать того мальчика для своего возраста очень красивая женщина. Я красивей не видела. Ты не согласен?
Сомс задрожал. Что за напасть! Дались ей эти люди!
- Я не обратил на нее внимания.
- Дорогой мой, я видела, как ты поглядывал на нее.
- Ты видишь все и еще много сверх того, что есть на самом деле!
- А что представляет собой ее муж? Ведь он тебе двоюродный брат, раз ваши отцы были братья.
- Не знаю, скорей всего умер, - с неожиданной силой сказал Сомс. - Я не видел его двадцать лет.
- Кем он был?
- Художником.
- Вот как? Чудесно!
Слова; "Если хочешь меня порадовать, брось думать об этих людях" просились Сомсу на язык, но он проглотил их - ведь он не должен был выказывать перед дочерью свои чувства.
- Он меня однажды оскорбил, - сказал он.
Ее быстрые глаза остановились на его лице.
- Понимаю! Ты не отомстил, и тебя это гложет. Бедный папа! Ну, я им задам!
Сомс чувствовал себя так, точно лежал в темноте и "ад лицом его кружился комар. Такое упорство со стороны Флер было ему внове, и, так как они уже дошли до своего отеля, он проговорил угрюмо:
- Я сделал все, что мог. А теперь довольно об этих людях. Я пройду к себе до обеда.
- А я посижу здесь.
Бросив прощальный взгляд на дочь, растянувшуюся в кресле, - полу досадливый, полувлюбленный взгляд, - Сомс вошел в лифт и был вознесен к своим апартаментам в четвертом этаже. Он стоял в гостиной у окна, глядевшего на Хайд-парк, и барабанил пальцами по стеклу. Он был смущен, испуган, обижен. Зудела старая рана, зарубцевавшаяся под действием времени и новых интересов, и к этому зуду примешивалась легкая боль в пищеводе, где бунтовала нуга.