Под рельсами и шпалами, в толще земли билась поющая жила. Скрежет металла не заглушал ее, чадящий дым не скрывал, она мчалась туда, где сходятся все пути. К сердцу империи, в столицу.
Если бы так ехать и ехать, не останавливаться! Путь длинной в много недель сократить до нескольких дней, спрыгнуть с поезда у западных ворот и взглянуть на свой город. Наконец-то увидеть высокие крепостные стены, лазоревые крыши дворца, флаги, бьющиеся на ветру. Услышать перекличку стражи, гул толпы, трубы заклинателей. Пройти по шумным улицам, вернуться, вернуться домой.
Нет.
Чарена зажмурился, мотнул головой, отгоняя наваждение. Той столицы больше нет, и кто знает, что за город вырос на ее месте. И доехать до нее не получитсяна рассвете поезд остановится, и нужно будет сойти. Мари объяснила это. Вручила билетлисток-подорожную с тусклыми надписями и цифрами, и отвернулась, стараясь не встречаться взглядом. Будто боялась, что Чарена рассердится. Но на что сердиться? Он был рад отправиться в путь и благодарен за помощь. Сказал об этом, но Мари не ответила, не подняла глаз. «Тебе в этот вагон, в последнийпроговорила она, когда раздался протяжный гудок. Удачи». Чарена взобрался по сетчатым ступеням, показал билет одетому в серое смотрителю и оказался в огромной крытой повозке.
Там было душно, люди сидели и лежали на деревянных скамьях, в проходах громоздились тюки и коробки, под потолком зудели и мигали белые лампы. Вновь раздался гудок, пол тяжело качнулся, застонали невидимые поршни, и поезд тронулся.
Чарена нашел место, сел у окна. Смотрел в мутное стекло, слушал стук колес, но вскоре духота стала невыносимой. Вагон теперь казался тесным, голоса сливались в неразборчивый шум, гудели, словно пчелиный рой. Чарена поднялся, пробрался меж вещей и скамеек, бездумно потянул на себя ручку двери.
И теперь стоял на задней приступке вагона, а ветер вокруг звенел от скорости, трепал волосы, заставлял забыть обо всем.
Но забывать нельзя. Ведь путь едва начался, и впереди, как когда-толишь неизвестность.
*
С того дня, как он нашел свое имя, зов дорог стал оглушительным, нестерпимым. Беспокойство владело и Ки-Ронгом: он кружил по двору, нырял в поля, возвращался и блуждал над рекой, искал запахи дальних земель. Когда Чарена смотрел на него, жажда странствий разгоралась, царапала сердце.
«Иди, сказала Карионна. Не медли из-за меня». Знала, как трудно Чарене расстаться с ней, оставить одну в пустом доме, без родных и друзей. Ее волосы тогда еще не побелели, седина лишь начала пробиваться, серебрилась тонкими нитями. Карионна не горбилась, не жаловалась на недуги и возраст, но, казалось, постарела за несколько дней больше, чем за прошедшие годы. Словно Чарена, став взрослым, забрал последние капли ее молодости. «Иди», повторила Карионна, и он отправился в путь, вместе с Ки-Ронгом.
Чарена не знал, куда идет. Незримые реки, сияющие жилы земли вели его, схлестывались и разбегались, молили о чем-то, искали. Он слушал их и нигде не задерживался надолго.
Проходил через деревни, зажиточные и бедные. Видел амбары, ломящиеся от зерна, видел голодных детей и тощий скот. Пути своенравно вихрились, одаривали одни поля, иссушали другие, и сколько ни взывай, сколько ни тянись к волшебным потокам, надолго ничего не изменить.
Порой дорога приводила к городам, обнесенным стеной, окопанным рвами. Каждый город стоял на звенящей путанице путей, каждый был сердцем своей страны. Множество стран, торгующих меж собой, враждующих друг с другом, льющих кровь. Один из городов встретил Чарену горелым частоколом, смрадом и болью поражения. В другом прямо у ворот их с Ки-Ронгом задержали стражники и заклинатели и отвели к князю, владыке страны.
Чарена провел у него несколько лун, прикасался к жилам земли, черпал их силу, творил волшебство. «Заклинатель без заклинаний», так о нем говорили. Князь готов был навсегда оставить его в своем замке, дать место среди людей благородной крови, но дорога звала. Пути не останавливались, текли, искали что-то, и Чарена искал вместе с ними.
Два года он блуждал по земле, шел из города в город, из страны в страну. Ночевал в богатых домах и под открытым небом, среди людей и среди белых волков. Слушал несмолкающие голоса дорог, пытался найти разгадку: чего они хотят? Как сделать так, чтобы мир стал спокойным и ясным, чтобы люди не грызлись за клочки земли, а та не мстила им неурожаем и мором? Как сделать так, чтобы пути сияли ярче, не терялись, не тускнели, питали друг друга свой силой?
И на исходе второго года нашел ответ.
Кругом была нехоженая, дикая степь: лунные волны ковыля, сон-трава, желтая россыпь горицвета. И макибудто брызги крови. Ни тропинки, ни следа, лишь шелестящие травы по пояс, Чарена шел, раздвигая стебли руками. Рядом бежал Ки-Ронг, а поодаль мелькали другие кьони. Целая стая волков кружила рядом, то молча, то перекликаясь в сгущающихся сумерках.
А под ногами струились пути. Яркие и тихие, неистовые и неторопливые, они сияли так жарко. Их огонь обжигал ступни, их песня звучала все громче, звала, как в ночь обретения имени: Чарена, Чарена, Чарена!
Я здесь, прошептал он и остановился, глядя в наступающую ночь. Понял, что должен сделать.
Ки-Ронг обернулся к Чарене и замер. То здесь, то там среди стеблей вспыхивали янтарные глаза. Кьони молчали, степь шелестела, а пути молили и звали. Мы ждали тебя, гремели потоки. Помоги нам, мы хотим прикоснуться друг к другу. Соедини наши души, Чарена, обвенчай дороги земли, утоли нашу жажду, Чарена, мы ждали так долго, стань нашим сердцем, исполни нашу волю, и мы исполним твою!
Он потянулся к путямони хлынули в протянутые ладони. Реки силы, бегущие от моря до моря, истоки, притоки и устья, родники волшебства и озера света, лишь на мгновенье он увидел их все, но мгновенья было достаточно. Рванул их к себе, вонзил в сердце, и сердце вспыхнуло, стало узлом дорог. Пути горели восторгом, земля, необъятная, огромная, раскинулась сияющей сетью: степи, леса и горы, города и страны, каждый колос в поле, каждая песчинка на пустошах, все отзывались друг в друге. Весь мир дышал теперь вместе с Чареной.
Он долго не мог шелохнуться, стоял, переполненный видениями и силой. Но потом услышал, как мнутся, ломаются стебли, и увидел сбежавшихся кьони. Они столпились вокруг, смотрели встревоженно и радостно.
Теперь все будет по-другому, сказал им Чарена. Я знаю, что нужно сделать.
Незнакомец пришел в канун угасания луны.
Чарена остался жить в степи: пил родниковую воду, охотился вместе с волками, укрывался от солнца под пологом шаткого навеса. Слушал, как пути бьются в сердце, звучат в земле, и заново узнавал мир. Помнилэто лишь краткая передышка, нельзя бездействовать долго. Дал себе время до полной луны, но знак появился раньше.
Им стал человек. Высокий, уверенный, в одежде расшитой лентами и алыми бусинами, такие люди ездят верхом по широким трактам, а не бродят одиноко в степи. Кьони крались за ним, то разбегались, то сжимали кольцо. Незнакомец оглядывался на них, но, казалось, не боялся.
Чарена встал, сделал шаг навстречу и остановился, дождался, пока путник приблизится. Тот прищурился, заслонился от вечернего солнца и спросил:
Это тызаклинатель без заклинаний? Жрец без божества?
Это я, кивнул Чарена.
Меня зовут Аджурим, сказал путник и, прижав руку к сердцу, поклонился как равному. Я слышал о тебе. Позволь остановиться у твоего костра.
Чарена назвал свое имя, и они сели возле тлеющих углей. Пили воду, передавая друг другу щербатую чашку, а Ки-Ронг стоял рядом, не сводил взгляда с пришельца, порой тихо рычал, но не трогался с места.
Я из Юмиры, рассказывал Аджурим. Коня оставил в деревне, той, что к западу, а оттуда шел пешком через степь.
Тебе это не привычно, заметил Чарена.
Аджурим рассмеялся, и его лицорешительное и жесткое, темное в закатных лучах, изменилось, стало беспечным.
Я ушел из дома тайно, проговорил он, все еще смеясь. А потом поймал взгляд Чарены, продолжил серьезно: Я восьмой сын князя Юмиры, один из заклинателей при его дворе, но не такой, как другие. Я могу почувствовать чужие чары, даже издалека. И недавно, во сне, я увидел, как вспыхнуло пламя. Так ослепительноя подумал, что пошатнулись основы миры. Наяву осталось эхо вспышки, и я пошел по следу, добрался сюда. Здесь она полыхала, но я не вижу ни алтаря, ни колдовского круга. Неужели ты и правда не знаешь заклинаний?