Но больше всего ее пугали эскизы, развешанные без рам по
стенам; эскизы потоком заливали стены, спускались до полу, гдегромоздились
кучей набросанных одно на другое полотен.Никогдаещеейнеприходилось
видеть столь ужасной живописи, резкие, кричащие, яркиетонаоскорблялиее
подобно извозчичьей ругани, доносящейся издверейхарчевни.Онаопустила
глаза, и все же ее притягивала к себе повернутая к стене картина,тасамая
большая картина, для которой художник делал снеенабросокикоторуюон
каждый вечер поворачивалкстене,чтобынаследующийденьподсвежим
впечатлением лучше о ней судить. Что могаипрятатьтам,неосмеливаясь
никому показать? Жгучее солнце, врываясьвокна,незавешанныешторами,
разгуливалопопросторнойкомнате,накрывалоеераскаленнойпеленой,
растекалось,какрасплавленноезолото,поубогимобломкаммебели,
подчеркивая их жалкую нищету.
Клода начало тяготить молчание. Емузахотелосьсказатьдевушкехоть
что-нибудь, просто так, из вежливости, а главным образом чтобы развлечьее,
но слова не шли ему на язык, и он ничего не выдавил, кроме:
- Как вас зовут?
Она подняла на него глаза, которые перед тем закрыла как бы в полусне.
- Кристина.
Он спохватился. Ведь он тоже не сказал ей своего имени, онинаходились
здесь бок о бок со вчерашнего вечера, не зная ничего друг о друге.
- А меня зовут Клод.
Взглянувнанее,онувидел,чтоонасмеется.Этобылвеселый,
прелестный, девичийивтожевремямальчишескийсмех.Еенасмешило
запоздалое знакомство. Потом ей показалось смешным другое.
- Подумайте! Клод, Кристина, ведь наши имена начинаются с одной буквы.
Опять наступило молчание. Клод щурился, весь уйдя в работу, вдохновение
захлестнулоего.Новнезапнозаметив,чтотерпениеееистощается,и
опасаясь, как бы она не переменила позы, он сказал первое, что пришло емув
голову:
- Становится жарковато.
Она чуть не прыснула от смеха; с техпоркаконапересталабояться
Клода, природная веселость сказывалась помимо ее воли. Жара становиласьвсе
нестерпимей, кожа девушки увлажнилась и побледнела, стала молочно-белой, как
камелия; у нее было такое ощущение, словно оналежитневпостели,ав
ванне.
- Да, немножко жарковато! - серьезно ответила она, смеясь глазами.
Тогда Клод добродушно заметил: - Это из-за солнца. Но ведь это неплохо!
Хорошо, когда солнце прожарит кожу... Вот вчера, например, когдамыстояли
под дождем у ворот, солнышко было бы особенно кстати.
Оба расхохотались, и он, довольный, что разговор наконец завязался,не
вдаваясь в особые подробности, не добиваясь правды, начал расспрашивать ее о
вчерашнем приключении только затем, чтобы занять ее и продолжать рисовать.
Кристина в нескольких словах рассказала ему, что произошло.