Вот же ирония судьбы.
Его звали Пит.
Пита, в отличии от Маркуса, я безумно любила. Может, это не лучший психологический приемвспоминать о нем, когда и так все хреново, хоть даже и на листах, пусть даже и девять лет спустя. Но а почему бы нет? Разве может стать хуже?
Все и так полный отстой.
Пит был старше меня на двенадцать лет. Ему стукнуло двадцать, когда он разбился на машине. С годами история для меня, по мере выпитого мамой вина вечерами, обрастала все новыми подробностями. И теперь я знаюон не просто попал в ДТП, когда его друг не справился с управлением. Пит сам был за рулеми был в задницу обдолбанный. Вылетел на встречкулобовое.
Короче, без шансов. Так я лишилась брата, а мои родители своего любимого сынка.
Почему любимого? Они всегда хотели сынка. И никто этого не скрывал. А Пит был самим идеалом любого ребенка. Круглый отличник в школе, выдающийся баскетболист, поступил по академической стипендии, играл в высшей лиге. Перспективное будущее, отличный человек. Меня всегда баловал подарками, родителей вниманием, свою командупобедами.
Я как бы была в лиге запасных в нашей семье. Типо как дворняга, живущая в доме с доберманом. Доберман получает медали, вкусный корм и вниманиеа дворняге это перепадает чисто по везению. Всем ведь понятно, что она далеко не доберман. И никакие выставки ей не светят.
Вообще не понимаю, зачем при наличии Пита предки родили меня. Подозреваюони хотели второго сына, младшего брата для Пита. Типо, копию эдакого идеального мальчика, а получилась я. Впрочем, я тоже была не плоха, но ясное дело, до него было далеко.
А тут он разбился.
Это было хреново. Я жутко тосковала, но родичи мной совершенно не интересовались. Они решили утопиться в собственном горе. Постоянно убивались по Питу, рассказывали о нем прошедшие заслуги, еще что-то. Как-то раз мама даже брякнула подруге, что «Питти скоро должен вернуться с колледжа на каникулы, я собираюсь испечь ему тыквенный пирог».
Да, тогда стало понятно, что мамины шарики покатились не в ту лунку.
И они принялись ходить по психологам и психиатрам. Я же без всяких докторов пришла в себя быстрее нихмне помогали друзья и, наверное, относительно мелкий возраст.
Результатом походом моих предков по мозгоправам и вываливание сотни баксов за приемы, стало решениезавести ребенка.
Не уверена, что это посоветовал им мозгоправ, но почему-то мама пришла к такому выводу.
Души перерождаются, я верюзаявляла она по телефону своей подружке, когда папы не было дома, а я, как она считала, смотрю телекнаш Питти обязательно вернется к нам в новом малыше.
И типо родился Маркус.
Ха-ха, вот вам и перерождение. Недоразвитый идиот, который ни то, что никогда не станет таким идеальным, как Питтичего они хотелино который вообще никаким не станет.
Не знаю, почему маме об этом не сказали на ранних сроках.
И у нас началась новая головомойка. Раз не получилось идеальногоона решили вбросить все свои силы на поддержание в нем здоровья. Или хрен знает, что можно поддерживать в этом овоще.
Короче принялись носится со своей новой игрушкой. Может, я и не относилась бы к Маркусу так враждебно, не заставляй они страдать меня из-за него. Мои интересы стали постоянно ущемляться, попираться и всякая такая срань.
Даже сейчасмы переехали в Лимертвилль без каких-либо семейных обсуждений, когда мне, блин, уже семнадцать лет, и можно было посоветоваться со мной. Но нетони решили, что для Маркуса так будет лучше, а я прицепом потащилась следом, как их дополнение.
И так с самого его рождения. Мамочка решила, что душа Питти просто повредилась во время перерождения, поэтому получился такой диагноз.
По-моему, повредился рассудок мамы и диагноз там совершенно другой, но никто не хочет это признать и лечить.
Сложно было полюбить Маркуса. Хоть я и понимала, что ненавидеть его не совсем правильновернее уж будет ненавидеть за это родителей, но моего чувства хватало на них на всех.
Я их терпеть всех не могла. А им было плевать. Наверное поэтому, в нашей семье скандалы были не так часты и возникали только из-за меня.
И вот сегодня, собственно, мы и приехали в наш новый дом. Уцененниктак я его называю, а мама жутко на это бесится. Она говорит то, что его продали за полцены, совершенно не сказалось на его качестве и вообще не стоит впредь кому-либо акцентировать внимание на то, что мы купили его со скидкой.
А я назло буду. Уцененникнаш дом уцененник.
Хотя по большому счету, он и правда не плох. Не отвал всего, конечно, но сойдет. Хотя бы моя комната есть.
В нем три этажа, одна веранда, четыре спальни, два сортира и огромная столовая. Одну из спален отдали мневот роскошь-то, в старом доме приходились делить комнату с Маркусом. Предки думали меня этим умаслить, но черта с два. Отдельная комната и даже дом, намного роскошнее нашего предыдущего, не заменят мне друзей и парня, что я оставила в Беркли. А так же моего комфорта.
Мне предстояло пойти со следующей недели в выпускной класс в совершенно новой школе. Может ли быть что-то более дерьмовое, чем быть новенькой в последнем классе? Вряд ли.
В моей новой комнате уже была большая кровать, шкаф и пара тумбочек. Одна прикроватная. Да уж, пару постеров здесь не помешает.
Весь вечер я занималась обустройством комнаты. Ближе к ужину мама позвала меня вниз и мы читали идиотскую молитву за благодать всего, что нам послал Бог.
И спасибо тебе, Господи, так же за диагноз, данный моему братцудобавила я в конце и получила за это от мамы пощечину.
Больше упоминания, что Маркусдаун, мама не любила только богохульства. Отец промолчал, как всегда.
Отличный первый вечер.
Да пошло все к чертубросила я вилку в тарелку с нетронутой едой, вскочила и унеслась в комнату.
Меня никто не остановил и поела я уже ночью, спустившись вниз. В окно заметила, как долбит ветром нашу распахнутую калитку.
Еще я постоянно виноватапробурчала я, наблюдая за нейсами даже калитку закрыть забыли.
Я хотела пойти и закрыть ее, но мне стало лень. Надо было включать цвет на крыльце, начал бы лаять наш пес, и мне бы еще и влетело. Сами забылипусть сами и пекутся.
Если бы меня попросили дать оценку этому дню, я без раздумий нажала «отстойный».
Конец записи.
26 августа 2013 года.
Уму непостижимоони умудрились обвинить меня даже в собственном косяке! После утренней молитвы, мама заявила, что мне надо быть более ответственной. Типо, у нас благополучный район и бла-бла, но закрывать калитки еще никто не отменял.
Это вы шатались туда-сюда! вскинула я бровия из дома не выходила после приезда!
Я закрывала калиткузаявила мамаи не надо иметь привычку перекладывать вину на другого, Эби.
Вот именно! взвилась яне надо иметь такую привычку, мам.
Эбиодернул меня отецне разговаривай с матерью в таком тоне. Забыла закрыть калиткупросто признай и впредь не забывай, а не огрызайся.
Да не я это! Сами забылиа теперь пытаетесь найти виноватого! Серьезно? Даже в этом? Конечно, я, блин, везде виноватая! Только Маркус у нас святой!
При чем здесь вообще Маркус? нахмурилась мама, заталкивая в этого немощного очередную ложку.
Я в восемь лет ела самасо злости бросила я, откусывая тоств школе. В которую ходила сама. И заводила друзей. И вообще одупляла, что со мной происходит.
Встань и выйди из комнатысухо велела мамадоешь потом.
Я молча продолжила сидеть.
Встань и выйди, Эбигайл.
Фыркнув, я подчинилась.
Не особо-то и хотелось смотреть, как у него текут слюнизаявила я, ткнув на братак чему вообще эти утренние молитвы? Думаете надурить бога, что мы такая дружная семья? Типо после молитвы он на нас уже не смотрит? А лучше бы посмотрел! Тогда бы увидел, сколько в каждом из вас дерьма, и что вы ни разу ни католики, и вам насрать на собственную дочь!
Выйди немедленно, Эбигайлвмешался отецвернешься, когда мы доедим.
Конечно, господиногрызнулась я, сделала реверанс и унеслась в комнату.
Уже после полудня отец заставил помогать ему с табличкой для дома. На ней было написано «Хиггинсы» и украшено отпечатками краски трех ладоней.
Как милохмыкнула я, придерживая ее, пока отец прикреплял табличку к почтовому ящикучто вы даже не предложили мне оставить свой.