Весь вечер меня не отпускало ощущение пристального взгляда. Внимательный, ласковый и требовательный одновременно. И этот взгляд заставлял меня расправлять привычно сутулившуюся спину, втягивать живот и поднимать голову. Как бы я ни хорохорилась, но душу все равно скребло странное чувство. Не то вины, не то обиды. Странные мы существа - женщины! Ведь я стремилась к свободе! Надеялась на неё! И вот она наступила. У меня есть шанс навсегда избавиться от мужа - алкоголика! Так почему же мне больно?! Почему где-то глубоко внутри ворочается глухая обида на него? Почему я бесконечно прокручиваю одну и ту же мысль - что со мной не так? Чем я хуже? Где заблудилось мое женское счастье?
В пятом часу утра мы с сыном, наконец-то, добрели до дома. Уставший сынок уже крепко спал, уткнувшись носом мне в плечо, а я все лежала без сна, наблюдая, как по потолку пляшут отблески печного пламени. Я знала, чьи глаза весь вечер наблюдали за мной. Так же. как знала, чья рука подменяла мою полную стопку на свою пустую. Та же рука таскала с моей тарелки горячие пельмени, подкладывала мне шоколадные конфеты, и укрывала тулупчиком задремавших на сиденье наших ребятишек. Егор... В костюме Деда Мороза, с пушистой белой бородой, с баяном в руках, он был центром праздничного гулянья. Заскакивал на минуточку в автобус, где грелись в ожидании своей очереди все участники, их дети и родственники. Выпивал стопку водки, закусывал куском колбасы, выпихивал на мороз очередного артиста, и вновь растягивал меха старенького баяна. А рядом со мной наливалась вином его жена... Я закрыла глаза. Не хочу думать об этом! Год закончился. Очередная глава моей жизни закончилась. Может, следующая будет чуточку лучше?
Глава пятая.
Однако уснуть мне не удалось. Мелодичная трель телефона вырвала меня из дремы. -Кому там не спится? - пробурчала я, сползая с постели. - Вроде бы деревне спать пора... алло!
-Спишь, чтоли? Давай бегом. Я жду. И короткие отрывистые гудки...
Наверное, я находилась в состоянии легкого безумия, если мгновенно сорвалась с места. Набросила на ночнушку халат, надернула подвернувшиеся под руку домашние штаны, сунула ноги в сдернутые с печи горячие валенки. Шубу застегивала на бегу. И совершенно не думала о том - где и кто меня ждет. Конечно - Егор. Конечно - в клубе. И в тот момент я совершенно не расположена была размышлять об этичности своих действий. Тем более что до клуба мне было... раз споткнуться. И было начхать - видит ли меня кто - нибудь в свете непогасших еще фонарей. Мне было нужно!
Железная дверь распахнулась навстречу. Сильные руки вдернули меня внутрь. Жесткие губы впились в мой рот. Как мы оказались в кабинете Егора на мягкой банкетке? Куда делась по дороге моя шуба? Где я потеряла валенки и халат? Только жесткие объятия, только длящийся и длящийся
поцелуй, только единение тел и Душ...
Очнулись мы, когда за окном стало совсем светло. Егор сел на банкетке, притянул меня к себе, укрывая плечи поднятым с пола халатом.
-Я больше не отпущу тебя, Аленький, - сказал он глухо. - Не смогу. Я за эти шесть лет едва не сгорел от ревности. Как вспомню...
-Тише, милый... - я бережно коснулась его щеки, ощущая и легкую небритость, и тепло тела. - Ничего не изменишь. Ни прошлого, ни настоящего. Да и будущее нам известно. Просто помни - я приду, когда бы ты меня ни позвал.
Малочисленные друзья мои в один голос твердили, что я внезапно изменилась. Исчезла из взгляда обреченность. В уголках губ поселилась улыбка. Движения и походка стали уверенней. Одежда сменила цвет с тускло - серого на пастельные оттенки. Я перестала оглядываться! Раньше при беседе с лицом противоположного пола я непроизвольно становилась в тень, оглядываясь на каждый шорох. Держалась как можно дальше от собеседника, опасаясь, что муж заметит меня, устроит сцену... Теперь же я уверенно шла по жизни. Хватит играть скромницу! Я - это я! Со своими заморочками, со своими тайнами. Со своими чувствами. И плевать, что быть любовницей - стыдно. Плевать, что Егор никогда не уйдет из семьи. Да и не хочу я, чтобы он уходил. Детей он любит. Жену... не знаю. Наверное, тоже любит, если до сих пор не разрубил этот узел.
Не смотря ни на что. Ни на сплетни. Ни на то, что Аля все чаще и глубже погружалась в пучину все той же болезни - алкоголизма. Я не знаю причин, толкнувших её туда. Не ведаю -почему Егор терпеливо, раз за разом вытаскивал Алю из проблем. Не нужно мне и знание -почему всё оставалось на своих местах. Но мне было достаточно кратких минут близости. Достаточно ежедневного общения на работе. Я не знаю - было ли это чувство любовью. Но жила, зная, что рядом со мной есть человек, которому не важно - как я выгляжу. Не важно -что у меня сегодня в голове. Но... Широкая ладонь опускается на мое плечо, придерживая и поддерживая. Широкие плечи разворачиваются, прикрывая меня от порывов ветра. В ящике стола всегда припасена для меня - и только для меня! - коробка конфет "Птичье молоко". Любая моя просьба исполняется если не мгновенно, то всего лишь с пятиминутной задержкой. Егор стал для меня той самой стеной, в которой нуждается любая без исключения женщина.
Год прошел спокойно. Нервное напряжение, копившееся долгие шесть лет, постепенно отпускало. Я всерьез занялась собой. Подтянула немного мышцы. Спортзала, а тем паче -спорткомплексов с бассейнами, тренажерными залами и прочей лабудой в нашем райцентре отродясь не водилось. НО! У меня были друзья! В подвале школьного интерната своими силами оборудовали вполне приличный зал с самыми примитивными снарядами -шведская стенка, одновременно служащая перегородкой. Тренировочная боксерская груша. Снизки разнообразных скакалок на гвоздях. Штанга с несметным количеством блинов. Гантели: сборные и цельнометаллические. Старый, заикающийся магнитофон. И - никаких тебе абонементов и разрешений. Приходи, если очень хочется. Занимайся. Качай хоть пресс, хоть ноги, хоть руки. А можно - и голову. Если нагрузки мало - школьный стадион тебе в помощь - беги, не спотыкайся! Я и бегала. Уж как умела. Не для рекордов - для себя. Нас -таких бегунов - было много. И старшие школьники, и молодые мужики. И девицы, и женщины. Все, кому хочется собой заняться, дважды в неделю собирались в условленном месте. Занимались, перешучивались, спорили, выбирались в однодневные походы по окрестностям. А то и вовсе устраивали стихийные забеги километров на... Кому на сколько сил хватало.
Егор надо мной подшучивал, но одобрял. Сам он разве что принимал участие в зимней серии волейбольных соревнований.
А потом незаметно как-то вновь подошел декабрь. Выдался он на удивление метельный. Обычно таким у нас бывал февраль. Снега насыпало столько, что сельчане взвыли: попробуй -ка прокопаться от дома хотя бы до калитки - взмокнешь! А если учесть, что еще и в хоздвор надо пробиться. А снег - мокрый и тяжелый... Зато ребятне было раздолье. Снежные бабы красовались едва ли не в каждом дворе, выглядывали из-за деревьев в детском городке. И даже на обочинах дорог расположились. А еще снежные горки, с которых так чудесно скатываться под громкие крики и визг. А еще - лыжи. Санки. Коньки. Соревнования по хоккею. Довольная мордашка моего сына... Я была счастлива. А по вечерам в моем доме довольно часто звонил телефон. И кто-то молчал в трубку на другом конце провода. Сначала я недоумевала. Потом злилась. Потом... Потом мне стало смешно. С Егором мы общались ежедневно, да и не в его характере такие выходки. Кто - то другой? Так назвался бы. Вдруг я соглашусь на встречу?! К концу декабря звонки стали ежедневными.
-Мам, может, это Хохол? - спросил сынок. Я пожала плечами.
-Может, и Хохол. Только что ему от нас-то нужно? Живем, его не задеваем, помощи не просим...
-А может, ему без нас плохо?
-Сынок, это - уже его проблемы. У него любовь. Вот и пусть себе любит, кого хочет. -Я тоже так думаю. Нам и без него хорошо. Тихо, никто не матерится, по ночам не шарится. И мяса нам на целый год хватило... В прошлом году и до марта не дотянули.
Я только улыбнулась грустно. Да, было такое в нашем прошлом. Мы держали довольно большое хозяйство. В зиму забивали быка - двухлетку, пару, а то и тройку откормленных свиней, без счета гусей, уток, кроликов, цыплят. Вопрос - куда оно девалось, если едоков было всего трое?! Честно сказать - не знаю до сих пор. Но был у нас один эпизод... Так же под Новый год... Запои у Хохла случались постоянно. Скорее, это трезвые дни были праздничными вкраплениями в бесконечном запое. Обычно утро начиналось часов в шесть. Матерясь и стуча кастрюлями, Хохол ставил на газплиту здоровую кастрюлю с мясом. Ко времени завтрака на столе оставались лишь обглоданные кости. Изредка оставался кусочек мяса. Стол, стулья, плита, пол - все было уляпано бульоном, жиром, засохшими каплями яичного желтка... Вот и тогда он был в очередном запое месяц. Однако, ближе к Новому году не то кончились деньги, не то в долг им уже не верили, но Хохол из запоя вышел. Целыми днями отсыпался, отъедался, отмывался. Однажды я занесла из сеней приличный кусок свинины - восемь килограммов. Собиралась настряпать пельменей к празднику. А ближе к вечеру мне пришлось уйти по делам. Сынок гостил у деда, так что свидетелей не было. Я отсутствовала полтора часа. А вернувшись, застала Хохла спящим. Печь топилась, на краешке плиты стояла самая большая сковорода, прикрытая крышкой. По кухне плавал аромат жареного мяса. В пустом тазу лежала, разрубленная на кусочки, кость. Мяса же не было. Ни в виде фарша, ни в виде нарезки. Я обшарила все: холодильник, шкафы с посудой и продуктами. Не поленилась даже выйти в холодные сени. Ничего не нашла. Лишь в сковороде грустно плавали два крошечных кусочка... И при этом я твердо знала - к нам никто не приходил. И Хохол на улицу даже носа не высовывал. И это - не единичный случай! В клубе мне никто не верил, когда я рассказывала - как сладко кушает наш Хохол. Славка, квадратно - двухметровый завхоз и вышибала, гудел: