Он покупает мне несколько пар обуви, несколько кофт различной плотности, плащ, пальто и даже шубу. Зачем она мне летомзагадка.
Я не люблю тратить время в магазинах, поясняет он на мой удивлённый взгляд. Поэтому купи по максимуму всё необходимое сразу.
Я иду в магазин с комфортной одеждой для дома, выбираю пару пижам, сорочек и два халататонкий и тёплый, выбираю спортивный костюм и кроссовки в спортивном магазине, две сумкинебольшую через плечо и побольше. Больше ничего не приходит в голову, и я говорю ему, что готова.
Богдан сгребает все покупки на заднее сидение, помогает мне забраться и устраивается за рулём. Только здесь, в закрытом пространстве салона, я слышу обрывки его разговора.
Да, конфетка, я хочу, чтобы ты ждала меня в спальне. Трусики оставь. Я сниму их сам. он смеётся и смотрит мне прямо в глаза. А ещё теперь тебе придётся быть очень-очень тихой. Я везу домой невесту.
Кажется, меня тошнит. А нет. Не кажется. Надеюсь, мудак отвалит кругленькую сумму за химчистку испачканного салона, потому что я едва ли успеваю сместиться в сторону, прежде чем мой обед с шумом покидает моё тело.
Твою мать! кричит он и с силой ударяет по рулю, останавливаясь прямо посреди дороги.
Извините, Богдан Давыдович, мне ничуть не жаль, и он это прекрасно читает в моём взгляде. Меня укачивает, если я перенервничаю.
Думаю, он хочет меня придушить, но сдерживается. Выводит меня на улицу подышать свежим воздухом и вычищает влажными салфетками коврик и обивку сиденья. Его весёлое настроение улетучилось, и я тихо радуюсь этому.
Он морщится, оглядываясь на меня, и хмуро кивает, чтобы я возвращалась. Подсаживает меня, ждёт, пока я пристегнусь, и суёт в руки пакет.
На тот случай, если тебя снова укачает, как для идиотки поясняет он.
И стоит ему только тронуться с места, я закрываю глаза и не открываю их всю дорогу.
Когда Тихонов останавливается, я не спешу открывать глаза. Мне интересно, как он поступит. И он не разочаровывает меня. Легко подхватывает на руки и заносит в дом.
Меня мучает любопытство. Хочу осмотреться, но не решаюсь. Мучительно жду следующих действий мужчины.
А он с лёгкостью взбегает по лестнице, открывает дверь и внезапно замирает. Пронзительная тишина почти заставляет меня распахнуть глаза. Я чувствую, как усиливается хватка его рук. На одно крошечное мгновение он напрягается всем телом, выпускает со свистом воздух сквозь сжатые зубы и снова расслабляется.
Скрылась, тихо говорит он, и я слышу шорохи со стороны. Поживее.
В следующее мгновение моя голова касается мягкой подушки, огромные пальцы возятся с замочками босоножек, а потом поверх моего тела ложится пушистый плед.
С сожалением выдыхаю, когда дверь закрывается с тихим скрипом за его спиной, и открываю глаза, осматриваясь.
Очевидно, это хозяйская спальня. Его. Богдана. Сдержанная и холодная. Словно и нежилая вовсе.
Огромная кровать с замысловатыми коваными изголовьем и изножьем по центру комнаты. Зеркальный потолок. Как и две зеркальных противоположных стены. Оставшиеся две выкрашены красивым стильным градиентом: от белого у потолка до чёрного у пола. Большое панорамное окно и дверь, ведущая на балкон. Межкомнатная дверь, за которой скрылся сам хозяин, и ещё две.
Я тихо встаю и на цыпочках подкрадываюсь к первой. За нейбольшая полупустая гардеробная. Заглядываю за другую дверь и, ожидаемо, обнаруживаю там уборную.
Я не решаюсь выйти из спальни. Во-первых, мне страшно в чужом доме. Во-вторых, я не хочу видеть его с той «конфеткой», которая должна была ждать этого верзилу в одних трусах. И, в-третьих, я не понимаю, как должна себя вести. То, что у него много пунктиков, я уже поняла. Но он же не ожидает от меня послушания на самом деле?
Проходит примерно час лежания под пледом, когда дверь открывается, и я устремляю глаза на Тихонова. Он одаривает меня тяжёлым взглядом. Удивительно, но там нет злости. Что-то проскакивает. Быстро и неуловимо. Сомнения? Жалость? Но я не успеваю разобрать, а он проходит в комнату и садится рядом.
Ася, моё имя раскатывается на его языке, сегодня был тяжёлый день. Ты отдохнула?
Да, спасибо, Богдан Давыдович.
Хорошо, кивает он. Пойдём я покажу тебе твою комнату. Сможешь привести себя в порядок перед тем, как спуститься к ужину. Пора представить хозяйку домочадцам.
А это я шумно вздыхаю, не моя комната?
Это моя спальня, Ася. отворачивается от меня Тихонов. А ты будешь жить отдельно.
В его голосе слышится сталь. Рубит. Отсекает. Никаких возражений не способен принять.
На языке вертится всего один вопрос: почему же, Богдан, ты принёс меня в свою спальню, уложил в свою кровать? Но я никогда не узнаю ответа, даже если решилась бы спросить.
Он ведёт меня в другое крыло большого богатого дома. Моя комната уютная, милая, вполне девчачья, но без пошлых рюшек и оборочек. Стильно, дорого и бездушно.
На большой кровати лежат пакеты с покупками, стопка чистых белоснежных полотенец и подарочная коробка.
Я с любопытством открываю её, срывая бант, и вижу там цацки. Серьги и колье. Судя по искрящемуся блеску прозрачных камней, бриллианты. Я никогда не видела ничего столь же красивого и дорогого.
Надень к ужину. хрипло говорит за спиной Тихонов. В доме платок можешь не носить. Только за пределами.
Через сколько времени вы будете ждать меня?
Ужин в восемь, слышу за спиной удаляющиеся шаги. У тебя есть сорок минут.
Он оставляет меня одну. Я встаю под тугие струи душа, выстраивая температуру, и наконец позволяю себе расплакаться. Не хочу верить, что это на самом деле происходит со мной. Но я стою, упираясь лбом в дорогущую плитку, и рыдаю, кусая губы.
Без пяти восемь я спускаюсь по широкой лестнице в полной готовности. Для знакомства с этим домом и его жителями я выбираю глухое платье в пол насыщенного оттенка марсала, делаю скромный макияж, заплетаю французскую косу и, помявшись, вдеваю серьги и надеваю колье.
Я иду на свет, на тихие голоса, и стоит мне войти, как в столовой воцаряется тишина. Вдоль стола стоят шестеро женщин и четверо мужчин разного возраста и социального положения в этом доме. Хозяин сидит во главе стола. Рядом с нимпожилая женщина в инвалидном кресле, очевидно, мать. По её левую руку сидит женщина чуть старше сорока лет.
Богдан поднимает взгляд на меня, осматривает с головы до ног и закрывает на миг глаза. Уголки его губ ползут вверх, но он быстро берёт себя в руки. Встаёт из-за стола и подходит ко мне.
Он становится рядом, на почтительном расстоянии, его рука тянется к моей, и Богдан легонько сжимает её, то ли успокаивая, то ли предупреждая.
Сегодня у нас в доме большой день. Я привёз хозяйку. громогласно объявляет он. Это Ася, теперь она будет второй по значимости после меня.
Я чувствую, как от напряжения моя ладонь в его руке потеет. Что ж так стыдно? Я смотрю в пол. Не знаю, должна ли что-то говорить или нет?
Богдан ведёт меня к стоящим людям.
Ася, это Дарина, кухарка, Марьям, домработница, Самира, управляющая хозяйством, Луиза, Элеонора и Кристина, мои помощницы. Он представляет мне женщин и подводит к мужчинам. Саид, начальник охраны, Шерзод, садовник и помощник по хозяйству, Алим, твой водитель и телохранитель, Данияр, мой водитель и телохранитель.
Я коротко приветствую всех этих людей. Богдан не даёт мне много времени, чтобы хорошенько их рассмотреть. Ведёт к столу и усаживает по левую руку от своего стула. Садится сам. Накрывает мою руку своей. Властно. Напоказ. Сияет от гордости, словно это самое долгожданное событие в его жизни.
Ася, разреши тебе представить мою семью, говорит он. Эта великолепная женщинамоя мама, Тамила Богдановна. И моя прекрасная, мудрая сестраРашида Давыдовна.
Рада знакомству, тихо говорю я и поднимаю глаза на Тихонова.
Мама, сестра, это моя Ася. его голос надламывается, и он смотрит на меня.
Моё сердце колотится со страшной силой. Потому что именно сейчас, в самой нелепой ситуации в своей никчёмной восемнадцатилетней жизни, я чувствую на себе весь смысл этих словего Ася. И заключён он в его сильной, горячей руке, в его пылающем взгляде, направленном на меня, в ненависти, с которой на меня смотрят пять женщин в этом зале.