Сейчас смешно и неловко было вспоминать, как я опасалась перед первой брачной ночью, что он окажется грязен и неухожен. Я уже достаточно изучила привычки паши, чтобы понять, какой он заядлый чистюля.
Что касается суровости и грубости манер, то тут я не могла позволить себе быть несправедливой: факты настойчиво свидетельствовали, что ко мне паша относится с особой бережностью и уважением.
мягкие нитки послушно скользили под пальцами, а мысли были крайне далеки от вышивки. С удивлением я подходила к пониманию, что паша не такой уж плохой вариант для супружеской жизни, как мне казалось раньше. И я определенно начинаю ему симпатизировать.
Правда, не в те минуты, когда из уст его истекает розовый сироп похвал к моей несравненной особе. О своей несравненности я прекрасно осведомлена; наблюдать донельзя глупое выражение на его, вообще-то, умном лице не очень приятно. Но вот уже несколько раз я ловила пашу на совсем другом выраженииживом, задорном и крайне непривычном. Иногда это живое словно прорывалось наружу, и мне ужасно хотелось понять, случайность ли этоили и вправду скрыто в нем?
Мне хотелось узнать его лучше. Понять, что он за человек. Мне нужно было понять его, чтобы успокоиться.
Но как это сделать? Я всегда избегала его; он не навязывал мне своего общества. Можно ли изменить это обыкновение?
Я боялась, что он увидит за этим слишком многое и неправильно поймет мои намерения; я только хочу чуть лучше узнать человека, который стал моим мужем, ничего больше!
Попасть в неловкую или стыдную ситуацию было молим страхом, но я не привыкла идти на поводу у страхов. ЯМихримах-султан, и я всегда хорошо знаю, чего хочу!
И однажды вечером я решилась и попросила Гюльбахар передать паше, что я буду рада, если он разделит со мной вечернюю трапезу на террасе. Мягкий цветочный аромат, теплый вечер, легкие облакачто еще нужно как фон для приятной беседы?
Но лишь Гюльбахар вышлая тут же почувствовала волнение, смущение и горячее желание отказаться от этой идеи. Что он подумает обо мне? О Создатель!
Потом мне пришла в голову еще более стыдная мысль: а если он откажет?
Мало ли, какие у него дела! Он важный паша, вполне возможно, что его вечер расписан по минутам!
Я умру от унижения, если он откажет, это точно!
я успела основательно накрутить себя, и мне казалось, что прошла целая вечностьхотя на деле только-только успели принести ужинкак он пришел.
Госпожа, поклонился он со столь уже привычной улыбкой.
Присел со мной за стол и с озорным видом уточнил:
Признавайтесь, по саду прогуливается не иначе как Хатидже-султан?
Его вопрос основательно сбил меня с толку, из головы вылетели все заготовки, и я, к большому своему смущению, не нашлась с ответомда и не поняла вопроса.
Очевидно, это отразилось на моем лице, потому что все с той же доброжелательно-веселой улыбкой он пояснил:
Я предположил, что вы снова хотите кому-то показать нашу семейную идиллию; кажется, только Хатидже-султан еще не видела, как мы счастливы и влюблены друг в друга!
Я смутилась непереносимо; конечно! Что еще он мог подумать? Он решил, что мне снова нужно сыграть любящую жену, потому я и позвала его. Почему-то меня задело, почти оскорбило такое предположениехотя у него были все основания сделать такие выводы.
Уже открыла было рот, чтобы ответить что-то резкое и тем выпустить наружу свою обиду, но зацепилась взглядом за его лицо. Привычная улыбка всегда перетягивала на себя внимание; но впервые я увидела, что глаза его не улыбаютсяв них стоит горечь.
Я не могла сделать вдох; сердце пропустило удар.
Впервые я поняла, как мучительно и унизительно для него сложившееся положение вещей в нашем браке.
Госпожа? вырвал меня из мыслей его обеспокоенный голос.
Он подался вперед, коснулся моего рукава, скользнул пальцами по жемчужной отделке. Кажется, от него не укрылось мое смятение, и он ощутимо встревожился; мне стало еще более неловко.
Я постаралась улыбнуться беззаботно, но вышло плохо, я сразу это почувствовала.
Я просто хотела попить с тобой топленого молока, постаралась я ответить легкомысленно и непринужденно.
Лицо его застыло; кажется, мне не очень удалась непринужденность.
Да, конечно, ответил он каким-то деревянным голосом и принял из моих рук заготовленный бокал с подогретым топленым молокоммое любимое лакомство. Почту за честь, госпожа.
Вся веселость, нарочная или нет, спала с него. Он, кажется, серьезно побледнел. Я лихорадочно перебирала свои слова и действия, пытаясь понять, чем вызвана такая переменаразве я сказала что-то такое
О Всевышний!
Да он же решил, что я хочу его отравить!
И стать счастливой вдовой, вестимо.
было горько невыносимо, непереносимо.
Я просто люблю топленое молоко, Рустем, безжизненным голосом заметила я. Ты просил меня научиться доверять тебе; могу ли я просить о такой же услуге с твоей стороны?
Краски вернулись на его лицо. Он ненадолго прикрыл глаза, видимо, собираясь с мыслями и овладевая собой. Потом улыбнулся и пригубил напиток.
Мне так и не пришлось воспользоваться непринужденными заготовками; он первым начал простую и интересную беседу. К моему удовольствию, он сам начал рассказывать о себе то, о чем я хотела и не решалась спросить, откуда он, как и чему учился, чем интересуется. Беседа вышла куда живее и увлекательнее, чем я ожидала.
Только уже перед сном, убирая жемчужные заколки с волос, я поняла, почему нам удалось так славно поговорить.
Он был к этому готов.
Заранее решил, что скажет, как поведет нить рассказа, о чем спросит.
Он полностью выстроил этот разговорв первый же момент, как я позволила ему просто поговорить со мной.
Это открытие вызвало у меня некоторое раздражениекак будто не я сама хотела узнать его лучше, а он заманил меня в ловушку и поймал на любопытство. С другой же стороны, я чувствовала себя несколько некомфортно из-за того, что раньше не стремилась познакомиться с ним.
Я снова ловила себя на противоречии, и это тревожило, и волновало.
Долго ворочалась на своем мягком меховом покрывале и не могла уснуть, вспоминая сегодняшний вечер и то, что заметила в нем, то, что не выходило наружу, но читалось во взгляде и мимике.
Он удивил меня, и очень.
* * *
Долгожданный сдвиг в отношениях произошел, когда я уже и не надеялся на сближение. Я все-таки не прогадал, когда поставил на любопытство. Мне удалось ее заинтриговатьи вот, она сделала небольшой шажок мне навстречу, чтобы приглядеться получше. И тут уж я не сплоховал, сумел подать себя так, чтобы загадать ей еще больше загадок. В чем не откажешь упрямице-Михримахтеперь она точно не отсидится в сторонке, будет изучать меня, пока не успокоится.
Мое делочтобы это взаимоизучение заняло всю жизнь.
Я чувствовал большое воодушевление и прилив сил после нашего первого настоящего разговора. Ей явно понравилось беседовать со мной, и я оставил в разговоре достаточно зацепок, чтобы ей захотелось вернуться к беседе. Теперь важно не спугнуть. Дать ей осмелиться подойти ближе.
я не ошибся в своих прогнозах. Она сама пришла в мой кабинет на следующий же вечер. Обычно это время мы проводили порознь, и я использовал его для чтения; так было и сейчас.
Чуть смутившись на пороге и не желая объяснять, почему она пришла, Михримах тут же зацепилась за мою книгу как за предлог для разговора.
Это были диалоги Платона, и читал я их в латинском переводе.
Как жаль, что я не знаю латыни, вздохнула Михримах, поглядывая на меня из-под ресниц, я успела в детстве изучить итальянский вместе с Мехмедом, но латынь он учил уже отдельно.
Я слету уловил ее мысль и протянул ей книгу:
Если вы позволите, госпожа, я мог бы научить вас!
Буду очень признательна! разулыбалась она улыбкой столь искренней, сколь я ни разу еще у нее не видел. Можно ли начать сейчас? нетерпеливо притопнула она ножкой в бежевой, расшитой жемчужинками туфельке, листая книгу с жадным интересом. Слова кажутся мне понятными!
Знание итальянского вам очень поможет при освоении латыни, госпожа, пояснил я. Итальянский произошел от народной латыни и сохранил многие корни и грамматические показатели.