А что ты скажешь, если возникнет затруднения?
Прошу, мой повелитель, говори помедленнее.
Эту фразу Соклей заучил одной из первых.
Хорошо. Очень хорошо, Химилкон снова кивнул. Мои соотечественники захотят получить твои деньги и сделают всё, чтобы ты понял их.
Охотно верю, Соклей перешел на греческий. Он уже вёл торговлю с финикийскими купцами во множестве городов Эгейского моря и знал, что они весьма упорно гонятся за прибылью. Как и он сам, потому то Соклею было проще вести дела с ними, чем большинству греков. Но как быть с иудеями?
Ах, они. Химилкон выразительно пожал плечами и на гортанном греческом продолжил, я по-прежнему считаю, что ты сумасшедший, раз хочешь иметь с ними дело.
Почему? спросил Соклей. Лучший бальзам делают в Энгеди, а ты говоришь, что это в земле иудеев. Думаю, что я смогу получить лучшую цену у них, а не у финикийских посредников.
Денег, скорее всего, ты заплатишь меньше, согласился Химилкон, но вот проблем получишь немало. Вот это я обещаю.
Соклей пожал плечами.
В этом всё и дело, я имею в виду, торговец превращает проблемы в деньги.
Точно. Верно подмечено. Я это запомню и напомню себе, когда придется вести дела с особенно неприятным греком. И таких много, клянусь богами.
Много? переспросил Соклей, и финикиец кивнул. Разве это не забавно? подумал он. Варвары нас раздражают, но кто бы мог вообразить, что они относятся к нам так же? Да уж обычайцарь всего. По этому поводу Геродот цитировал Пиндара.
Боги да хранят тебя в пути. Пусть ветры будут попутными, море спокойным, а бывшие полководцы Александра не станут воевать поблизости от тебя, пожелал Химилкон.
Да будет так, согласился Соклей. По всей видимости, Антигон крепко держит Финикию и окрестные земли. Не думаю, что Птолемей может надеяться отобрать её, как бы ни складывалось их противостояние на остальном побережье Внутреннего моря.
Надеюсь, ты прав, мой повелитель, ответил Химилкон на арамейском. Затопчет ли слон льва или лев свалит слона, мышь, оказавшаяся в гуще их битвы, всегда проигрывает. Мы будем продолжать урок или ты хочешь закончить?
Я хотел бы закончить, если так будет угодно моему повелителю, также на арамейском ответил Соклей.
Химилкон хлопнул в ладоши и улыбнулся:
Отличное произношение. Будь у меня ещё полгода, я сделал бы из тебя истинного торговца из Библа, чума меня забери, если я лгу.
Благодарю тебя, ответил Соклей, понимая, что это комплимент. Грек попытался представить себя сыном народа, не знавшего философии. «Что бы я делал? Как не сошел бы с ума? А может, я бы и не узнал, что чего-то лишён? Слепец с рождения не тоскует по красоте заката».
Он поднялся и вышел из ветхого склада финикийца. Снаружи стоял кариец Хиссалдом, раб Химилкона, и жевал кусок черного хлеба.
Радуйся, о наилучший, сказал он по-гречески.
Радуйся и ты, ответил Соклей и перешел на арамейский:Ты понимаешь этот язык, Хиссалдом?
Немного, также на арамейском ответил раб. Химилкон иногда его использует. Греческий проще.
Вероятно, это означало, что греческий ближе к его родному карийскому. Хотя, Соклей не был уверен. Родос недалеко от побережья Карии, и родосцы веками вели дела с карийцами, но в местный греческий диалект проникла лишь горстка карийских слов. Мало кто из родосцев говорил на языке ближайшего варварского соседа, и он сам не из их числа. Но всё больше карийцев говорили по-гречески наравне со своим языком или совсем переходили на него.
«Теперь, когда Александр завоевал Персию, всему миру придется выучить греческий», подумал Соклей. Заменит ли через несколько поколений его язык не только местные языки вроде карийского и ликийского, но и персидский и арамейский? Почему бы и нет?
«Афродита» лежала на пляже в плетре от склада Химилкона. Доски торговой галеры за зиму хорошо просохли, и пока они снова не напитаются водой, скорость акатоса будет выше обычной.
Чайка спикировала на «Афродиту» и полетела прочь с трепыхающейся мышью в клюве. Ещё одним мелким вредителем меньше на корабле, подумал Соклей, идя к галере. Он был аккуратистом и не хотел связываться с грызунами в море. Пару лет назад он отплыл с павлинами на борту, и птицы отлично уничтожали тараканов, скорпионов, сколопендр и мышей. Правда, ещё и доказали, что большие вредители на корабле намного хуже мелких
Соклей с любовью погладил бок галеры. Тонкие свинцовые пластины, прибитые к дубовым доскам ниже ватерлинии, помогали защитить корабль от древоточцев, а днище не обрастало ракушками и водорослями. Родосские корабелы закончили проверку ремонта, выполненного на Косе прошлым летом, когда в дождевом шквале на них навалилось крутобокое судно. В то время мастера на Косе вовсю ремонтировали военные корабли Птолемея, так что дело своё знать должны были хорошо. Но даже так, Соклей порадовался, что родосские мастера одобрили их работу. По его личному мнению, в родном полисе жили самые лучшие и упорные моряки среди всех эллинов-современников.
Один из портовых бездельников, работавший помаленьку то там, то тут, если требовалась пара оболов на вино или хлеб, подошел к Соклею и спросил:
Здравствуй, ты отплываешь на этой галере, не так ли?
Бывает такое время от времени, сухо ответил Соклей. А что?
Да так, ничего. Просто интересно, что на ней перевозят. Вот и всё.
Да всё, что угодно. На ней возили всё подряд: от павлинов, львиных шкур и черепа грифона, сердце Соклея болезненно сжалась при мысли о черепе, украденном пиратами прошлым летом, когда он плыл в Афины, чтобы показать его там, до таких обыденных вещей как мешки с зерном.
Бездельник укоризненно хмыкнул и попытался ещё раз.
А что на ней повезут на этот раз?
Всякую всячину, без выражения ответил Соклей. Бездельник одарил его неодобрительным взглядом. Ответная улыбка Соклея сказала так же мало, как и его слова. Его отец и дядядалеко не единственные торговцы в городе Родос, и конкуренты вполне могли заплатить драхму-другую, чтобы разузнать их планы. Зеваки в гавани могли заработать и не набивая мозоли на руках. Соклей помогать им не собирался.
Парень оказался настойчивым.
И ты знаешь, куда поплывешь? спросил он.
Конечно, ответил Соклей. Бездельник подождал продолжения, но его не последовало. Наконец, он сообразил, что больше ему ничего не скажут и удалился, бормоча себе под нос проклятия.
«Надо было ответить ему на арамейском, подумал Соклей, быстрее бы отвязался». Потом пожал плечамион сделал все, что нужно.
Здравствуй, Соклей! Как ты? окликнул его другой человек.
Здравствуй, Кхремий, Соклей давно знал плотника, и тот ему нравился. С ним он не станет играть в игры, как с тем бездельником. Все хорошо, а как ты?
Как нельзя лучше, ответил Кхремий. А твой двоюродный брат весьма хитёр, да?
Менедем? Уверен, он первым согласился бы с тобой, ответил Соклей чуть резче, чем ему бы хотелось.
Добродушный по своей природе, Кхремий не уловил скрытого смысла в голосе Соклеяплотника охватил энтузиазм.
Мысли Менедема в отношении боевой галеры-охотнике на пиратов оказались просто находкой, пробормотал он, тригемолия именно тот корабль, который сможет сражаться как обычная трирема и сравнится в скорости с командой пиратской гемолии. Великолепно! Почему никто раньше до этого не додумался?
Соклей ненавидел пиратов чистой, холодной ненавистью ещё до того, как они напали на «Афродиту» и украли череп грифона. А теперьТеперь же он желал лицезреть, как всех до одного морских разбойников прибьют к кресту, и они умрут ужасной мучительной смертью. Если Менедема восхваляют за изобретение корабля, который затруднит этим шлюхиным отродьям жизньчто ж, он не против.
Когда моему брату что-то нужно, он к этому стремится.
Чаще всего таланты Менедема направлялись на чужих жён. Но он ненавидел пиратов не меньше Соклея. Соклей никогда не слышал о честном моряке, который бы их не ненавидел.
И это хорошо, сказал Кхремий, которому не приходилось страдать от результатов некоторых выходок Менедема.
Наверное, ответил Соклей, которому приходилось, и продолжил:Мы правда собираемся строить тригемолии?