Не верила я в такие случайности, как не верила в детстве сказкам о щедрой и милосердной Халисе. Змеяона и в сказке змея: жестокая и смертельно опасная, как задремавшая у колодца кобра. Одно неосторожное движениеи прости прощай.
Домой я вернулась ближе к полудню, спрятала нрифтовую шкатулку с непонятным артефактом в хран, сменила одежду на более подобающую вдовствующей змее и отправилась, как и планировала, на базар.
Я любила готовить, любила выбирать продукты, любила рынок Сарраша за его шум, гвалт, краски и одуряющие запахи. Я вообще любила Сарраш за многообразие всего. Оружие, специи, ковры, яды, фрукты, птицы и звери
На базаре столицы можно было найти все, что угодно. Здесь, а не во дворце Альяра, не в пустыне за стенами настоящее сердце этих земель. Тут оно предстает во всех красках и цветах, во всей своей щедрости и многообразии: купцы, караваны, уличные актеры, мелкие воришки и знать. Громкие, яркие, смеющиеся или гневно кричащие. На базаре Сарраша я казалась себе почти нормальной.
Если бы еще не жара.
И все-таки все то время, что я провела на рынке, что шла обратно домой по узким тенистым улочкам, что готовила и ела, даже когда принимала ванную, не могла отделаться от мыслей о артефакте.
Вечером, сидя в кабинете, шкатулку я открывала чуть ли не с трепетом, с каким-то странным, необъяснимым предвкушением. Если бы верила в предчувствия и интуицию, решила бы, что это они.
Изумруд в свете ламп поблескивал ровными гранями, тускло мерцало серебро, тихо звенели выжженные нити плетения.
А я слилась с Основной, позволила Сумеречной распрямить несколько звеньев, удерживающих камень внутри клети, и потянулась к нитям. Фонило стихийной магией, чем-то понятным и достаточно простым: водой или огнем. Казалось, что там не было ничего больше.
Я закрыла глаза и нырнула глубже, потянулась осторожно к нитям, чтобы все-таки найти начало и попробовать расплести, распутать странный клубок без начала и конца.
Не может такого быть, не бывает даже у древних артефактов.
Я вела кончиками пальцев по узорам и линиям, вслушивалась в малейшие отголоски и собственные ощущения, считывала, впитывала в себя узор.
Расскажи мне свою историю, откройся, покажись. Расскажи про своего создателя. Он настоящий мастер, раз смог тебя создать.
С использованными артефактами работать всегда тяжелее: они хрупкие, тонкие. Рвутся и ломаются от малейшего неосторожного движения, а поэтому требуют к себе большего внимания, придельной концентрации.
Я вела и вела по завиткам и изгибам. Снова, снова и снова. Возвращалась, повторяла, ощущая все то же непонятное предвкушение, нетерпение. Мне хотелось разгадать этот камень, понять, для чего он был нужен и что находится в его сердце.
У любого артефакта есть сердце, нужно только до него добраться.
И я пробовала. Опять и опять. Несмотря на усталость и покалывание в самых кончиках пальцев, несмотря на испарину, проступившую на лбу, несмотря на время.
Невероятно тонкая, невероятно искусная работа, она завораживала и гипнотизировала меня. Но сколько бы ни пыталась, я не могла понять, для чего был нужен артефакт, ничего не получалось уловить о его создателе.
Через несколько оборотов руки устали настолько, что пальцы начали срываться с плетения, грозясь разрушить его, а пот струился по спине градом.
Пришлось убрать камень в шкатулку и откинуться в кресле, чтобы немного отдохнуть.
Что в тебе такое? Что ты такое?
Само собой, ответа мне никто не дал. Неслышно и незаметно уснула внутри Сумеречная и заняла ее место Ночная, потягиваясь и наполняя меня новыми силами.
Несколько лучей и я снова склонилась над столом.
Надо бы зажечь все светильники, чтобы было где развернуться
Я застыла, замерла на вдох, дрогнули пальцы и сбилось дыхание, засосало от предвкушения под ложечкой.
Развернуться Вот оно!
Я вскочила с места, схватила со стола шкатулку и метнулась на второй этаж, в спальню. Покорная моей воле Ночная натянула напротив окна простынь, а я зажгла светляк, вытащив изумруд из ларца. Потом еще один и еще. Пока они почти полностью не облепили собой камень.
Я смотрела на молочный шелк, на плетение, проступившее на ткани, на линии.
Сдавило спазмом горло.
Теневые. Это работа теневого
Глава 2
Не видеть, не иметь возможности прикоснуться.
Сгорать от ярости и чувства виныдостойное наказание для слепого идиота.
Алистер, лорд-наместник, герцог Омбрский
Весна в этом году пришла на удивление рано: солнечно, тепло, даже вишня зацвела под окнами
Сид бы оценила, она любит запах цветущей вишни.
а мне убивать хочется. Рвать на куски. Куда-то мчаться, что-то делать, сидеть на месте невыносимо, сдерживаться невозможно. Невероятно сложно себя контролировать, сосредоточиться на чем-то другом. Одна проблемая не знаю, куда мчаться
Пока не знаю
Открывшаяся дверь заставила вернуться в реальность и повернуть голову, чтобы бросить взгляд через плечо. На пороге кабинета застыл взмыленный секретарь: волосы в беспорядке, пара расстегнутых пуговиц на камзоле, замызганные грязью сапоги.
Грязь-то он где нашел? Сухо на улице, дождя уже полтора сумана не было. Лиам явно намеревался сделать шаг внутрь, но лишь неловко дернулся и застыл. Полагаю, передумать парня заставила моя хмурая рожа.
- Господин лорд-наместник - пролепетал секретарь.
- Господин Лиам, давайте в этот раз пропустим официальную часть и ваши извинения, и вы сразу перейдете к делу, - пришлось все-таки отвернуться от окна.
- Простите, Ваша светлость
- То есть все же не пропустим?
Несчастный совсем стушевался, но не отступил и взгляда не отвел.
- Пришел вестник от короля Эшворда
- Сожгите, господин Лиам, - не дослушал я мужчину, опускаясь за стол. Злость злостью, весна весной, а кипу бумаг кроме меня никто не разгребет.
- Это уже пятый по счету за этот суман.
- Не понимаю, как количество вестников связано с их способностью к возгоранию, - я сложил руки под подбородком.Не можете сжечь - потеряйте.
- Ваша светлость, король Эшворд очень настойчив.
- Что ж, у каждого свои пороки, - пожал плечами, пододвигая к себе кипу бумаг.Лиам, будьте добры, пригласите ко мне советника Крауса и свяжитесь с градоправителем Тарная.
- Да, господин лорд-наместник, - поклонился секретарь и исчез за дверью, унося с собой и послание от человеческого короля.
Я снял камзол, закатал рукава рубашки, окунул стилус в чернильницу, краем сознания отмечая, как скалится на стене сбоку основная. Страх Лиама ее раззадоривал.
Через несколько лучей в кабинете снова появился секретарь с зеркалом связи в руках и с Краусом, нервно маячившим за спиной.
Видимо, сегодня рожа моя была особенно хмурой, потому что и советник по внутренней безопасности, и Рамиградоправитель Тарная, торчащий в зеркалесмотреть мне в глаза отказывались, вообще на меня старались не смотреть. Как дети малые, честное слово.
- Слушаю вас, господа, - обратился я к теневым, когда тишина стала порядком утомлять, а секретарь поспешил скрыться за дверью, поплотнее прикрыв ее за собой.
Ни звука в ответ. Отсчитывал время оборотомер, скрипел мой стилус по пергаменту, робко шуршала одежда Крауса от неслышного дыхания. Еще одна подпись украсила прошение о строительстве нового здания городской библиотеки.
Я не спешил, торопиться мне было совершенно некуда, соответственно не торопил и подчиненных, понимая: похмельештука неприятная, мозги в гудящих черепушках работают с трудом.
Следующее прошение. Я пробежал глазами по неровным строчкам, поморщился. Почерк у Дакара убористый. Надо ему сказать, чтобы в следующий раз сразу в литкраллах все просьбы присылал.
Основная стекла со стены на пол, продолжала корчиться уже там.
Дневная и Основная осторожно потянулись к книжным полкам, заставив на миг призадуматься, а потом все же отпустить силу.
Мужчины дернулись открыто, почти синхронно, заметив скольжение теней.
- Ваша светлость, - заговорил наконец-то Краус, на высоком лбу выступила испарина.
Снова повисла тишина.
Вздох. Тяжелый, осуждающий вздох вырвался из груди, я поднял взгляд на мужчину, держащего в руках зеркало, снова вернулся к документам. Облегчать этим двоим жизнь в мои планы не входило, они мою сегодня не облегчали, скорее наоборот.