– Да, вы, кажется, хотели что‑то мне показать, – проговорил я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно беспечнее, и в меру сил скрывая любопытство.
– Разумеется, – отвечал он, дружелюбно улыбаясь мне, но не торопясь покинуть кресло‑качалку. – Когда угодно. Как только у вас будет свободное время.
– Значит, лучше всего прямо сейчас, – сказал я, но мгновение спустя подумал, что выказываю слишком большое нетерпение, и поспешил добавить: Разумеется, если вы никуда не торопитесь.
– Ничуть не тороплюсь. С удовольствием покажу вам все. – Наконец‑то Уилкинс пришел в движение, лязгнул чашкой о блюдце, поставил ее, поднялся на ноги и тотчас преклонил колена перед своим чемоданом. Повалив баул набок и расстегивая кожаные ремни, он добавил:
– Такого молодого человека это наверняка заинтересует. Тут... вся... моя... работа... за... уф... за тридцать один год. Я... все... ага, пошло! Так вот, теперь я ее завершил.
С этими словами Уилкинс поднял крышку чемодана и взглянул на меня, как джинн, вручающий Аладдину сокровище.
Сокровище? Чемодан был набит бумагой для пишущих машин. Целых шесть стопок. Верхние листы каждой стопы (подозреваю, что и все остальные тоже) были сплошь покрыты мелкими, но четкими закорючками. Темно‑синие чернила имели тот же оттенок, что и пятна на правой руке Уилкинса.
– Что это? – спросил я.
– Моя книга, – с благоговением отвечал писатель, похлопывая ладонью по ближайшей стопе. – Вот она...
– Ваша книга? – Меня внезапно охватил какой‑то странный страх. – Вы хотите сказать, ваше жизнеописание?
– Нет, нет, какое там жизнеописание! Мой послужной список не тянет на книгу. Нет, нет, только не это. У меня была не служба, а так, легкая прогулка, – он с обожанием оглядел стопки. – Нет, это не документалистика.
Но, разумеется, в основу положены действительные события. Естественно.
Действительные события.
– Стало быть, это роман? – спросил я.
– В известном смысле. В некотором роде. Но исторический материал изложен точно, – он прищурился и взглянул на меня, словно хотел показать, какой у него может быть верный глаз. – До мельчайших подробностей.
Сведения, которые почти невозможно раздобыть, собраны и приведены здесь с великой достоверностью. Я изучал эпоху и все записывал.
Продолжая блуждать в потемках, я спросил:
– Так это – исторический роман?
– Можно сказать и так, – ответил Уилкинс. Стоя на коленях перед набитым бумагой чемоданом, он оперся одной рукой о свое творение, подался ко мне и прошептал:
– Это – новое описание военных походов Юлия Цезаря. Я добавил ВВС.
– Прошу прощения?
– Заглавие – «Veni, Vidi, Vici благодаря воздушной мощи». Неплохо, да?
– Неплохо, – упавшим голосом ответил я.
Уилкинс покосился на меня, прищурив на сей раз только один глаз.
– Вы все еще не видите сути, – сказал он. – Думаете, что это немного дурацкая идея?
– Просто слишком свежая, – поспешно возразил я. – Она еще не уложилась у меня в голове.
– Разумеется, свежая! Но это еще не все. Вы догадываетесь, что придает ей такую значимость?
– Боюсь, что нет, – ответил я.
– Самобытность! Перепевы не попадают в списки бестселлеров! Там только новые идеи, неожиданные мысли. Как в моей книге! – Дабы подчеркнуть важность своего высказывания, он хлопнул ладонью по рукописи, и мы оба изумленно вытаращили глаза, услышав громкое «шлеп».