Я вот и думаю не знамение ли то мне Велес подать хотел, всё так же негромко сказал князь. И намертво умолк, словно вспомнив что-то, о чём иным людям и ведать-то не след.
2. Кривская земля. Полоцк. Осень 1044 года, руян
Славен град Полоцк меж иными градами Руси! На высоком холме, поросшим густым лесом, меж реками Двиной и Полотой взметнул он вверх валы. Ремесленные посады в буйной кипени садов сплошным потоком бревенчатых стен текли с холма к Двине и Полоте и растекались по широкому берегу. Над рекой, неумолчно галдя, реют чайки. А на гребне валов рубленые клети стен и островерхие шатры веж. Владимировы вои в прошлое разорение, семьдесят лет тому, так и не одолели могучую крепь и только через подкоп возмогли пройти в крепость.
Всеслав подскакал к городовым воротам Полоцка после полудня с дюжиной дружины, разбрызгивая воду из луж и швыряя из-под копыт ошметья густой липкой грязи. Сторожевые вои шагнули было навстречь, скрещивая копья, но тут же расступились, признав в переднем всаднике княжича. Не задерживаясь, Всеслав с дружиной влетел в ворота, вихрем промчал по посаду, распугивая случайных встречных. Градские вжимались в заплоты, провожали взглядами забрызганных осенней грязью всадников все уже знали, все ждали его. Время наступало на Полоцк, цвет его менялся, что-то новое надвигалось одно заканчивалось, другое начиналось.
Улица метнулась навстречь, за домами качнулись серые волны Двины, горбились гонтовой чешуёй кровли Подола внизу, вдоль берега рубленые ворота Детинца быстро оказались рядом невелик ещё пока что град Полоцк, хотя и не мал наступает на пятки и Новгороду, и Смоленску.
Чуть пригнувшись, словно входя в низкую дверь, Всеслав влетел в ворота Детинца. Рубленая притолока ворот прошла высоко над головой, но княжич всё равно привычно ощутил словно бы касание как будто невесомой ладонью кто-то по макушке погладил-коснулся. Потому и пригибался каждый раз княжич в воротах.
У крыльца княжьего терема Всеслав прыгнул с седла, бросил поводья подбежавшему дворовому слуге и ринул вверх по ступеням, разбрызгивая грязь с сапог. Строенный ещё треть века тому по отцову слову княжий терем не скрипнул ни одной ступенькой навыкло дерево к своему княжичу
Навстречь бросился кто-то из дворовых. Всеслав оборотился, сжав зубы, но сдержался, признав своего пестуна гридня Бреня. Не дворовый, воевода.
Ну?! бросил княжич коротко.
Жив, так же коротко ответил пестун.
Веди, наставниче.
Отец был жив, хоть и встать с постели навстречь Всеславу не смог подлая немочь уже в третий раз за последние полгода приковала полоцкого князя к постели. И с чего бы вовсе не стар был Брячислав.
Здравствуй, Всеславе
Здравствуй, отче, княжич припал лбом к холодеющей руке.
Поднимись, негромко, но властно велел Брячислав. От такого негромкого повеления, бывало, в иные времена кони шарахались. Теперь от могучего княжьего голоса только одёнки остались, но и того достало, чтоб сына встряхнуть. Княжич поднял голову. Сядь.
Всеслав придвинул столец, поднялся и сел.
Отче начал было он, губы запрыгали. Отворотился, унимая слёзы.
Покинь! велел князь, морщась. Не сепети, не баба. Дело слушай.
Да, батюшка, княжич сглотнул, утёр слёзы. Тряхнул головой, отгоняя навалившуюся стыдную слабость. И впрямь, не баба, воин уже! Говори.
Я думаю, ты слышал байки про то, будто твоя мать родила тебя от волхвования Брячислав трудно закашлялся, сплюнул в подставленный княжичем платок. Дверь чуть приотворилась, просунулась просительно чья-то голова, княжич свирепо зыркнул в ту сторону взглядом, и голова мгновенно исчезла. Всеслав не поспел разглядеть, кто это был должно быть, кто-то из теремной челяди.
Наушники епископли.
Слышал, подавленно прошептал княжич. Неуж отец сейчас скажет, что это правда?
Верил? требовательно просипел князь.
Нет, как можно твёрже отверг Всеслав.
Правильно, отец снова кашлянул, но от нового приступа кашля сдержался. И никогда не верь. Бабьи сплётки.
Он перевёл дыхание в груди свистело, словно гудок играл скомороший.
Они они там болтают, будто ты, как Волх Славьич, от самого Велеса рождённый Брячислав криво усмехнулся. Не верь. В рубашке ты родился, то верно. Так ведун от той рубашки кусочек засушил и велел тебе, не снимая, на шее носить.