Нет, перебила его девушка, которая, как оказалось, вполне сносно владела английским. Вы не в том положении, чтобы диктовать условия, мистер Сандерс. Прикажите вашим людям сдать оружие!
Оружие? Дик обернулся на матросов «Атлантиды» в явном замешательстве. Но мы мирные моряки, у нас нет оружия, мэм. Наша шлюпка разбилась, мы чуть не погибли
Мы видели ваш корабль, спокойно заметила та, оценив его взглядом зеленых глаз. Какой у вас был груз, мистер Сандерс, и куда вы следовали?
Мы? он замялся, лихорадочно обдумывая ситуацию.
Кто эти люди? Судя по общему впечатлению, они не очень дружелюбно настроены. Что именно надлежит отвечать и не прибавит ли это новых проблем?
Все-таки зря я назвался капитаном, мелькнуло в мозгу парня. Так бы можно было отнекиваться от всего и пожимать плечами.
Мы торговое судно, мэм, сказал он. Были Но мы безоружны и никому не хотим причинить вреда. Если вы нам подскажете, в какой стороне город, то
Горбоносый посмотрел на девушку, словно ожидая ее решения, и многозначительно хмыкнул. Та кивнула:
Да, Гарри, отведем их в лагерь, пусть муж решает, что делать с ними!
Лицо Дика непроизвольно вытянулось. И от упоминания мужа очаровательной незнакомки, чьи нежные, слегка грустные черты так привлекли его внимание, и от остальной части фразы. Он попробовал продолжить переговоры и сделал еще один шаг вперед:
Я могу хотя бы узнать, в чем нас и осекся, увидев, как Гарри достает из-за пояса пистолет. Ну, хорошо, в лагерь, так в лагерь. Нам придется идти пешком, да?
Джо, отправься к берегу, посмотри, что там! сказала девушка третьему всаднику, проигнорировав вопрос. А мы отведем их.
Горбоносый здоровяк многозначительно показал матросам «Атлантиды» пистолет и сухо заявил:
Вы следуете за лошадью мадам Аннет, я иду за вами. Первый, кто попытается удрать, словит пулю. Я неплохо стреляю с такого расстояния Доходчиво объясняю?
Вполне, кивнул Дик, решив, что лучшее, что все они могут сделать это молча подчиняться до тех пор, пока не станет ясно, с кем они имеют дело.
Белый конь двинулся по узкой тропинке в лощину и процессия потянулась следом.
Матросы-контрабандисты, внезапно ставшие пленниками, пару раз оборачивались, но замыкавший их шеренгу Гарри многозначительно демонстрировал оружие, и им ничего не оставалось, как идти дальше. Попытка задавать вопросы не увенчалась успехом: Дик Сандерс, идущий впереди, показал сжатый кулак своим людям, и дальнейший путь продолжился молча. Грациозная фигура молодой девушки покачивалась в седле впереди.
* * * *Париж. Март 1793 года.
Вечерело. Париж погружался в сумерки медленно, словно улитка, переползающая дорогу. Замолкали грохочущие стройки, будто захлебнувшись поднимаемой в воздух пылью, растворялись с улиц бродячие торговцы, уступая свои места жрицам продажной любви. С берегов Сены потянуло сыростью. Кисловатый запах грязной воды смешался с ароматом цветущего в городе каштана и испарениями конского навоза. По одной из центральных улиц неспешно ехал закрытый экипаж, единственный пассажир которого невидящим взором смотрел в окно, погруженный в свои мысли.
Республиканское правление погубит страну. Франция проваливается в хаос под прикрытием разговоров о свободе
И он закрыл глаза, тяжело вздохнув.
Графу Луи де Сервалю было тридцать лет, двадцать два из которых он прожил в Париже. Здесь он учился, здесь появились на свет двое его детей. Он помнил первые дни революции и до сих пор не находил в себе причин считать переворот оправданным. Его душа патриота настаивала оставаться во Франции, а усталость от жизни приказывала бежать куда-то, где можно будет начать все сначала.
Он ехал со званого ужина, слушая шум от выпитого вина в своей голове, и понимал, что не может придумать отговорки, которая позволила бы ему не возвращаться сегодня домой. Вот уже несколько лет, как они с супругой были чужими людьми, и даже за обеденным столом не спешили интересоваться жизнью друг друга, обмениваясь лишь сдержанными приветствиями. Это однообразие утомляло и заставляло графа ощущать себя брошенным одиноким человеком, несмотря на свободу, которую никто не ограничивал. Казалось, что покинь он Париж никто бы и не хватился его отсутствия.