- Я отдал нож Садору-столяру.
- Ты что, не дорожишь отцовским подарком? - спросила Морвен.
- Дорожу, - ответил Турин. - Просто я люблю Садора, и мне его жалко.
И Хурин сказал:
- Все три дара в твоей власти, Турин: любовь, жалость, и нож - наименьший из трех. Ты волен одарять ими, кого пожелаешь.
- Только не знаю, заслуживает ли этого Садор, - заметила Морвен. - Он же покалечился по собственной неуклюжести, и не торопится делать, что ему велено - все возится с какими-то безделушками.
- А все же он достоин жалости, - возразил Хурин. Честная рука и верное сердце могут промахнуться, а такая рана болит сильнее, чем нанесенная вражьей рукой.
- Но новый нож ты получишь нескоро, - сказала Морвен. - Вот тогда это будет настоящий дар - за свой счет.
Однако Турин заметил, что с Садором стали обходиться приветливее. Ему даже поручили сделать новый трон для владыки.
Однажды, ясным утром месяца лотрона, Турин проснулся от пения труб. Он бросился на улицу, и увидел, что двор полон пеших и конных воинов в боевом вооружении. Хурин стоял на крыльце и отдавал приказы. Турин узнал, что они выступают сегодня к Барад Эйтель. Во дворе были только дружинники и слуги Хурина, но в поход отправлялись все воины Дор-ломина. Часть войска уже ушла вперед - их вел Хуор, брат Хурина. Многие должны были присоединиться к владыке Дор-ломина по дороге на большой сбор верховного короля.
Морвен попрощалась с Хурином. Она не плакала.
- Я сохраню все, что ты оставляешь на мое попечение, - сказала она, - то, что есть, и то, что будет.
- Прощай, владычица Дор-ломина, - ответил ей Хурин. - Много лет не ведали мы такой надежды, как ныне. Пусть наш зимний пир будет радостнее всех предыдущих. а за зимой настанет весна без страхов!
Он поднял Турина на плечо, и крикнул своим воинам:
- А ну, покажите наследнику дома Хадора, как сияют ваши мечи!
Пятьдесят ослепительных клинков взметнулись к небу, и двор огласился боевым кличем северных аданов:
- Лахо калад! Дрего морн! Сияй, Свет! Беги, Ночь!
И вот Хурин взметнулся в седло, и развернулось золотое знамя, и трубы запели в утренней тишине. Так уезжал Хурин Талион на битву Нирнаэт Арноэдиад.
А Морвен и Турин все стояли на крыльце, пока ветер не донес издалека отзвук трубы - то Хурин в последний раз оглянулся на дом, прежде чем скрыться за перевалом.
Речи Хурина и Моргота.
Много песен сложено эльфами о Нирнаэт Арноэдиад, во многих преданиях говорится об этой битве, битве Бессчетных слез, где пал Фингон и увял цвет эльдаров. Жизни человеческой не хватит пересказать их все [2] . Но ныне будет поведано лишь о том, что случилось с Хурином, сыном Галдора, владыкой Дор-ломина, после того как близ потока Ривиля взяли его в плен живым по приказу Моргота и приволокли в Ангбанд.
Хурина привели к Морготу, ибо тот вызнал колдовством и через шпионов, что Хурин в дружбе с королем Гондолина. Моргот пытался запугать Хурина своим ужасным взглядом. Но Xурин еще не ведал страха, и отвечал Морготу с дерзостью. И Моргот велел заковать его в цепи и подвергнуть медленной пытке. Но вскоре он явился к Хурину и предложил, на выбор, либо отпустить его на все четыре стороны, либо облечь его высшей властью и чином верховного военачальника Ангбанда, если только он, Хурин, выдаст, где находится крепость Тургона, и все, что ведомо ему из замыслов короля. Но Хурин Стойкий лишь посмеялся над ним и ответил так:
- Ты слепец, Моргот Бауглир, и навек останешься слеп, ибо видишь лишь тьму. Неведомо тебе, что имеет власть над душами людей, а если бы ты и знал, не в твоей власти дать нам то, чего мы ищем. И лишь глупец верит посулам Моргота. Ты возьмешь плату, и не сдержишь обещаний. Расскажи я тебе то, о чем ты спрашиваешь - лишь смерть будет мне наградой.