Девушка, вы работаете или спите? с легким акцентом кричал красивый молодой человек южных кровей. Он потряхивал волнистыми волосами с редкими проблесками седины и сверкал горячими черными глазами.
Простите, клиентов много, попыталась оправдаться я, хотя хозяин кафе не раз мне говорил, что лучше с посетителями не связываться.
Так, шевелиться должна, корова! ответила его спутница, дылда с разноцветными локонами в волосах.
Простите, кто? во мне начало закипать дерьмо. «Это я-то корова? Мою талию пальцами обхватить можно!»
Я уже едва сдерживалась, чтобы не опрокинуть эту чашку на голову хамке.
Нерасторопная корова, повторил клиент, и засмеялся: слово ему понравилось, видите ли! Потом он схватил кофе и хлебнул большой глоток.
Это он сделал зря. Кофе мы подаем о-о-очень горячим.
Я вам сейчас счет принесу, удовлетворенно улыбаясь, я направилась к стойке бара, как вдруг на меня налетели сзади.
Кто-то дернул за локоть и резко развернул. Я оказалась лицом к лицу с недовольным, мягко сказано, клиентом. Сердце пропустило один удар. Нет, я не боялась. Просто вблизи этот мужик оказался восхитительно красивым, настоящий дьявол.
Что вы себе позволяете!
Ты еще и смеешься? вращал глазами посетитель, которого трясло от злости.
Нет.
Hija de puta![1]
Что? не поняла я. Вы меня сейчас оскорбили?
В ответ он разразился тирадой на непонятном мне языке. Кажется, это был испанский, но я сомневалась: несмотря на требование, обозначенное в объявлении, я так и не начала заниматься языком. Зачем? Никто не сказал, что меня примут на работу. Даже приглашение на собеседование еще не прислали.
Со мной так нельзя. Я очень ценю свое достоинство и совершенно не виновата, что он, не попробовав губами температуру кофе, решил выпить его одним залпом, как водку. Я молча подошла к стойке бара, взяла графин с водой и вылила ее на голову орущего мужика.
Остынь, дорогой!
Тот вытаращил на меня глаза и захлебнулся словами. Потом я сняла фартук, бросила его на стул и вышла из кафе, провожаемая взглядами ошарашенных посетителей и выбежавшего из кабинета директора.
Смс брякнуло в моей сумочке именно в этот судьбоносный момент моей жизни. «Приглашаем вас на собеседование в понедельник, 6 августа, в 10-00 по адресу», то есть через несколько дней.
Если бы я знала, что именно это смс действительно перевернет мою жизнь, я бы, возможно, еще и подумала, идти или нет на собеседование, но злость на мужика в кафе, на хозяина, который молча, с заискивающим видом, наблюдал, как унижают его сотрудника, клокотала в моей душе и требовала выхода.
И, в конце-то концов, что означает: «Hija de puta!»
Глава 3
К собеседованию я готовилась тщательно. Глеб не солгал, он достал все вопросы, которые задают в таких случаях кандидатам, и предупредил о всевозможных психологических штучках, используемых интервьюерами.
Обрати внимание, вас принимать на собеседовании будут три человека. Теоретически они должны сидеть напротив кандидатов, но
А что можно еще как-то по-другому? На колени ко мне сядут?
Тебе все шуточки. Не перебивай! Один может сесть напротив, а остальные по бокам.
О боже! Зачем?
Проверяют психологическую устойчивость. Неуверенный в себе человек будет крутиться, стараясь ответить всем сразу. Сиди, не шевелясь! Отвечай только тому, кто задает вопросы. Не пытайся поймать взгляд каждого. Один вообще может встать сзади.
К нему тоже поворачиваться нельзя? ерничала я, развлекаясь. Меня вообще прикалывала и эта ситуация, и то, как реагирует Глебушка на мои вопросы.
Ты почему не можешь информацию воспринимать без хи-хи и ха-ха?
Я вполне серьезна, делала каменное лицо я, хотя саму так и распирало от смеха.
Отвечай тому, кто будет сзади, не поворачивая голову, спокойно и уверенно.
Да, поняла я, поняла!
Этот метод психологического давления называется «способом неравных сил».
Естественно, наши силы неравны. Жюри на до найти идеального работника для господина из толпы жаждущих получить теплое местечко. Их задача отсеять как можно больше кандидатов одним ударом, а наша удержаться. Зачем еще больше усугублять ситуацию? Это всего лишь должность секретаря, возмущалась я.
Да, но большого босса с миллионным состоянием. У него один костюм стоит не меньше трехсот тысяч, а часы от двух до десяти миллионов.