«Простатит не приговор!» озвучила Аллочка рекламный слоган. Сейчас все лечат. Договорились сегодня встретиться в кафе, а у меня, как назло, смотри. Она продемонстрировала Кире огромный красный прыщ, нагло оседлавший кончик ее мясистого носа.
Все, пропало свидание, жалобно провыла Алла. А вдруг это судьба?
Ну, перенеси встречу, посоветовала Кира. Дня через три твое украшение сойдет, будешь снова красавицей.
Не могу, простонала Алла, готовясь вот-вот разрыдаться, пишу ему, пишу, а он не отвечает.
Да уж, положеньице, поморщилась Кира. Слез и истерик она не любила, и в чужие неприятности старалась не впутываться. «Никогда не лезь в чужую жизнь, и Боже тебя упаси решать чужие проблемы», говорила мать, и Кира не лезла и не решала.
А у нас в подъезде, представь, Аллусь, девушку убили, сказала Кира.
Да ты что? Застрелили? намечавшиеся слезы у Аллочки тут же высохли.
Почему застрелили? недоуменно спросила Кира. Совсем даже наоборот, задушили.
Вот ужас-то какой! Алла театрально прижала ладони к щекам. Что в мире делается!
Мир тут ни при чем, досадливо поморщилась Кира. Жутко даже подумать совсем рядом!
Хорошо, что не тебя, философски заметила Алла. Долго переживать и беспокоиться она не умела.
Слушай, Кирочка! Алла подскочила как ужаленная. Мне в голову только что пришла гениальная мысль.
Знаешь, Аллусик, ты называешь меня Кирочкой, только если тебе что-нибудь от меня нужно, сказала Кира. А раз у тебя еще и гениальные мысли возникли, мне совсем страшно.
Да нет, идея на самом деле шикарная, давай, ты сегодня пойдешь вместо меня на свидание!
И как ты это себе представляешь? опешила Кира. Во-первых, мы с тобой абсолютно непохожи. Во-вторых, у меня нет на это абсолютно никакого желания. А в-третьих, и это, собственно, самое главное, сегодня я еду к бабушке.
Я и забыла, что сегодня среда, протянула Алла. Ну, съездишь к старушке завтра, какая разница?
Я всегда езжу к бабушке по средам, отрезала Кира. И потом, она никакая не старушка. Кира даже хмыкнула, представив свою бабушку согнутой старушонкой в платочке в горошек и длинном накрахмаленном переднике. Бабушка была маминой матерью. В этом году ей исполнилось семьдесят два, но выглядела она максимум на пятьдесят. Ее звали Матильда Генриховна, и именно так, и никак иначе к ней надлежало обращаться. Бабушка была очень высокой, сухопарой и подтянутой. Она как будто выпала из другого временного измерения. Тильда как звала бабушку мать носила длинные шуршащие юбки из тафты и белоснежные блузки с огромными кружевными воротниками. Волосы она красила в русый цвет и никогда, даже дома, не ходила в обуви без каблуков. Всегда идеально причесанная и накрашенная, она со всеми вела себя одинаково сдержанно и чуть холодно, держа даже дочь и внучку на некотором расстоянии. Кира, отправляясь «сопровождать» бабушку по магазинам, всегда в душе смеялась, когда молоденькие, ярко накрашенные продавщицы немели и заикались, глядя, как Тильда в норковом манто и маленькой шляпке с вуалью, сняв с унизанной бриллиантовыми кольцами руки белую кожаную перчатку, небрежным жестом достает из сумочки золотую кредитку.
Бабушка всю жизнь жила на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Где она работала и работала ли вообще, Кира не знала, а спрашивать было неудобно. Да и не в правилах бабушки было предаваться воспоминаниям.
Кира всегда навещала бабушку по средам, после работы, с семи до девяти вечера: пила цейлонский чай из тонких фарфоровых чашечек, ковыряла ложечкой бисквит, разговаривала ни о чем. Это называлось «нанести визит». Кира никогда не делилась с бабушкой своими проблемами, не спрашивала совета, не откровенничала, поскольку это было не принято
Ну так что? Выручишь меня? размышления Киры прервал жалобный Аллочкин голос. Кира недоуменно посмотрела на подругу, силясь вспомнить, о чем та ведет речь.
Ну ладно, Аллуся, схожу я на свидание, но только один раз. Если в следующий раз у тебя соскочит чиряк на заднице размером с Эйфелеву башню, ищи на свою роль другую кандидатуру. Вон хотя бы Сережу, Кира махнула головой в сторону проходившего мимо сотрудника.
Что Сережа? переспросил тот, резко тормозя на ходу.
Да так, ничего, Серый, мы о своем, о женском, мило прочирикала Алла.
А-а протянул тот и пошел, но через пару шагов резко обернулся: А если о женском, то при чем здесь я?