Он был того же роста, что и его мать. Темные волосы, светло-серые глаза. Судя по его виду, он считал себя не глупее любого взрослого. Голос у Виктора оказался ломающимся — мальчик, превращающийся в мужчину.
— Вик, что ты опять натворил? — спросила мать и обратилась ко мне: — Чертовски холодно. Не хотите зайти?
— Э-э, — протянул я.
Меня смущал не столько холод, сколько неожиданность, но женщина не ждала ответа — прошла мимо сына и скрылась из виду. Я достал из кармана конверт, адресованный Мартину, и в юном Викторе любопытство моментально сменилось страхом.
— Кто вас просил меня искать! — воскликнул он. — Да и в любом случае вы мертвы.
— Я не Мартин Стьюкли.
— Ой, — он принял непроницаемый вид, — конечно же, нет. — Он замялся. — А что вам нужно?
— Для начала принять приглашение твоей матери и зайти погреться.
— Теплее всего на кухне, — сообщил он и повел меня по коридору.
Середину кухни занимал покрытый узорчатой клеенкой стол, вокруг него — четыре разномастных стула. Рядом с мойкой, заваленной немытой посудой, стоял телевизор. Несмотря на беспорядок, кухня была совсем недавно покрашена в яркий цвет и не особенно запущена. Мне показалось, что она выдержана сплошь в желтом.
Миссис Верити раскачивалась на стуле и курила, жадно затягиваясь.
— Из-за Вика с его чертовым Интернетом к нам разные люди приходят. Не удивлюсь, если на днях заявится самый настоящий джинн.
Она рассеянно показала на стул, и я сел.
— Я был другом Мартина Стьюкли, — объяснил я и спросил Ника, что было на пленке, которую он прислал или передал Мартину в Челтнеме.
— Да не было никакой пленки. И в Челтнем я не ездил, — коротко ответил он.
Я извлек из конверта и передал Виктору его письмо Мартину. Он пожил плечами и, прочитав, вернул:
— Это была игра. Про пленку и все придумал.
Однако он явно нервничал.
— Что это за взрывоопасная информация?
— Не было никакой информации! — Виктор начал дергаться. — Я же сказал, что все придумал.
— Зачем тогда послал это Мартину Стьюкли?
Я старался, чтобы мои вопросы не звучали слишком напористо, но по непонятным мне причинам Вик все больше ощетинивался и краснел.
— Что это за история с пленкой? — спросила его мать. — Вы имеете в виду видеопленку? У него их нет. Со дня на день обзаведемся видаком, тогда — другое дело.
Я извиняющимся тоном объяснил:
— Кто-то на скачках в Челтнеме дал Мартину кассету с видеопленкой. Он передал ее на хранение своему слуге, Эдди Пейну, а тот — мне. Но кассету украли, прежде чем я успел ее просмотреть. А потом украли все видеокассеты и из дома Мартина Стьюкли, и из моего дома.
— Надеюсь, вы не думаете, что их украл Вик. Он бы не стал, я ручаюсь.
Часть сказанного мной миссис Верити поняла превратно, а остальное пропустила мимо ушей. Она начинала злиться, и я всячески старался ее умиротворить, но от ее доброжелательности не осталось и следа. Она поднялась, давая понять, что мне пора уходить.
Я дружелюбно обратился к юному Вику:
— Позвони мне.
Он замотал головой, но я все равно написал номер моего сотового на полях воскресной газеты.
Я вышел из дома номер 19 по Лорна-террас и не спеша пошел по улице, обдумывая две странности, которым не находил объяснения.
Во-первых, каким образом Виктор познакомился с Мартином? Во-вторых, почему ни он, ни его мать не спросили, как меня зовут?
Покинув дом на Лорна-террас, я осознал, что не очень-то преуспел. Похоже, я запутался даже в том, что раньше казалось понятным.