– Только этого нам не хватало! Приводить в дом бог весть кого. Без документов, без денег. А я должна его кормить. А может он бродяга или того хуже – разбойник.
Соломон пытался возражать, но Голда упорно твердила.
– Вы как хотите, но в этом доме этого человека я видеть больше не хочу. Бог мой, и за что мне такая жизнь? – выговоры Голды стали переходить в легкие стенания. – Говорили мне, Голда, уедем. Что тебя здесь держит? Нет, Голде больше всех нужно. Голда добрая душа, всем поможет. Бог мой, жили бы как люди. Хаим уже вторую машину купил, Хава уже третий раз замуж выходит. А я? Полоумный старик, крысы в углах и потерянная молодость. Вся жизнь насмарку.
Причитания Голды становились все тише. Соломон что-то неразборчиво бормотал в оправдание. Вскоре все утихло. На пороге появился старик и, поняв, что я все слышал, развел руками и произнес:
– Женщина. Но что я могу поделать? Она у меня одна.
Я виновато пожал плечами и направился к калитке, но Соломон остановил меня:
– Вы меня тоже поймите, – словно оправдываясь, произнес он. – Я же тоже не могу вас содержать. Документы что? Бумага. Но без них как без рук. Да и работы у вас нет никакой. Оно же и пропитание.
Соломон изъяснялся скомкано и порою непонятно.
– Я бы и рад вас приютить, но вы тоже должны ее понять. Она всю жизнь возле меня. Все бросить, ради чего? Вот Хаим, – Соломон начал рассказывать о своих многочисленных детях и внуках. – А их у меня семеро. Увижу ли я их. Все зовут, приезжайте папа. Но как я все брошу? Я здесь родился. Мои мама и папа, бабушка и дедушка здесь родились. Как же Соломон сможет все забыть и бросить?
Соломон замолчал. Воспользовавшись паузой, я тихо произнес.
– Спасибо вам за все. Извините, если что не так, – я пожал его сухонькую руку и шагнул за калитку.
– Подождите, – чей-то властный голос остановил меня.
Я оглянулся. На пороге стояла Голда, теребя край своей не снимаемой шали.
– Куда вы пойдете? Оставайтесь пока у нас, – она махнула рукой. – Пока не найдете работу и жилье. Оставайтесь.
Сказала и скрылась в темноте дверного проема. Соломон усмехнулся и лукаво подмигнул мне.
– Женщина. Что я могу поделать?
Весь оставшийся день я помогал Соломону убирать в парке. Обрезал ветки, возил мусор, подметал дорожки, словно пытался отработать свое пребывание. Соломон изводил меня бесконечными исповедями о современной молодежи, своих родственниках, прошлой и будущей жизни. Поздно вечером, после традиционного чая, я с наслаждением опустился на диван и, не обращая внимания на его хрипы и стоны, уснул.
***
На следующее утро Соломон потащил меня на другой конец города устраивать на работу. Отстояв на трамвайной остановке почти час мы с трудом втолкнулись в переполненный трамвай, который, как оказалось, ехал в парк. Ждать следующего трамвая не было желания, и мы отправились пешком. Соломон вел меня дворами и закоулками, о существовании которых я даже и не догадывался, хотя в детстве, как мне казалось, я облазил этот городок вдоль и поперек. По дороге он успел рассказать мне все, что знал о начальнике учреждения Тюлькине, в которое он меня хотел пристроить. Из его сумбурных высказываний я понял, что мы идем в городской автопарк, в котором я когда-то в школе проходил практику и получил свои первые навыки вождения. Так что ничего нового я не узнал. Услышав знакомую фамилию, я улыбнулся, но промолчал. Зачем было знать старику, что мне все и без него давно известно. Зачем пытаться вернуть то, что для меня было потеряно раз и навсегда.
Прошмыгнув в очередную подворотню, мы оказались возле автобазы. Оставив меня дожидаться возле гаражей, Соломон побежал ходатайствовать. Он долго выяснял, где ему можно найти Тюлькина, какое у него сегодня настроение и, получив исчерпывающий ответ, скрылся в одном из зданий. Я, от нечего делать, глазел по сторонам, наблюдая за знакомой мне возней шоферов. Неподалеку от меня, скрывшись по пояс под капотом грузовика, возился парень. Я хотел было подойти к нему, но тут в дверях показался сам начальник автобазы Тюлькин, все такой же грузный, немного мягкотелый, мало разбиравшийся в машинах, но при тот отменный организатор. Умение сказать что нужно, где нужно и кому нужно и позволило ему удерживаться на этом месте много лет. Но нерешительность и доверчивое отношение к людям мешало ему продвинуться вверх по карьерной лестнице. Следом за Тюлькиным бежал Соломон.
– Понимаете, Иван Прокофьевич, – на ходу врал старик. – Если бы не обстоятельства. Если бы не родственные связи, я бы и просить не стал.
– Я тебе сотый раз повторяю, – пыхтел Тюлькин. – Без документов не приму. Мало ли какая проверка? Что я им петь буду?
– Иван Прокофьевич, – не унимался Соломон. – Вы ведь не первый день работаете. Что для вас проверка?
– Я сказал нет, – Тюлькин был настроен категорически. – И не проси.
– Но все же, – в глазах у Соломона теплилась последняя надежда.
– Нет, – Тюлькин направился к молодому парню, что ковырялся под капотом одного из грузовиков.
Проходя мимо меня, Тюлькин бросил оценивающий взгляд. Соломон не отставал от него ни на шаг.
– Иван Прокофьевич, я в долгу не останусь.
Начальник ничего не ответил. Подойдя к грузовику, он с деловым видом заглянул под капот.
– Ну, Василий, что у тебя?
– Да черт его знает, – парень соскочил на землю.
Он был почти одного роста со мной, наверное, мой ровесник, с рыжей вихрастой шевелюрой. Он стригся почти под ноль, но это не помогало ему скрыть свои вихры, которые торчали в разные стороны. – Понять не могу в чем дело. То заводится, как положено, то глохнет.
– Стартер смотрел?
– Смотрел, – парень вытирал руки грязной тряпкой. – Сколько раз Евсеичу говорил, что мотор надо ставить новый.
– Где ж его взять то, новый? – озабоченно вздохнул Тюлькин.
– А мне что? – ныл парень. – На этой развалюхе кататься? Так я и на хлеб не заработаю.
– Ну не прибедняйся, – Тюлькин ехидно взглянул на Василия.
Затем, переведя взгляд на Соломона, снова тяжело вздохнул.
– Я же тебе сказал, что не возьму.
Соломон опустил глаза. Его старания оказались напрасными.
– Ну, раз нет, значит, нет, – Соломон устало опустил плечи и уныло посмотрел в мою сторону.
– Да ты пойми, – начал оправдываться Тюлькин. – Возьми я так одного, потом второго, потом все захотят. А это все же ответственность. А мне это надо?
– Я понимаю, – сопел Соломон.
– Да что ты понимаешь? – Тюлькин махнул рукой. – Я и не против тебе помочь, но без документов никак.
– Я понимаю, – кивал головой Соломон.
– У меня таких гавриков пятьдесят человек, – Тюлькин кивнул в сторону вихрастого. – Ну, чего стоишь?
– А что мне еще делать? – удивленно воскликнул парень. – Надо новый мотор ставить.
– Вот видишь, – Тюлькин снова обратился к Соломону. – И так каждый день. А где я им возьму новое? Из своего кармана?
– А карбюратор смотрели? – сам не зная, почему я решил вставить свое слово в разговор.
– Карбюратор? – Тюлькин почесал затылок и повернулся к парню. – Смотрел?
– Нет, а что? – Василий недоуменно хлопал глазами.
– Ну так посмотри, – Тюлькин кивнул в сторону грузовика.
Парень нехотя залез под капот, спустя минуту вынырнул оттуда с сияющим лицом.
– И точно карбюратор! – радостно воскликнул он. – А я то думал!
– Думал! Ничего ты не думал, – передразнил его Тюлькин и, повернувшись ко мне, спросил. – А ты что, в технике разбираешься?
– Да так, – я пожал плечами. – Немножко.
– Немножко? – Тюлькин недоверчиво посмотрел на меня. – А эту машину не посмотришь?
Начальник направился к стоящей неподалеку легковой машине. Соломон легонько подтолкнул меня, и я направился следом за Тюлькиным.
– Что с ней? – с видом знатока спросил я, подходя к старенькой, местами проржавевшей волге.
– Да я и сам толком не знаю, – Тюлькин шмыгнул носом. – Она хоть у меня и старушка, но еще на ходу. Только вот бензина жрет, не успеваю заправлять. Может, глянешь?
– Можно и посмотреть, – привычными движениями я открыл капот и стал осматривать автомобиль.