– Да поспорили, кто самый лучший клоун СССР: Олег Попов или Юрий Никулин.
– Охренеть просто!
– Вот и живем у дедушки теперь. Он командиром партизанского отряда был, до сих пор немцев не любит.
Тем временем машина доехала до развилки: направо была дорога на Жуковку, а налево на Горловинку. Водитель повернул в сторону Горловинки и машина покатилась с горки.
«Интересно, а где он там сворачивать собирается?» – подумал я, продолжая безудержно врать.
– У нас недавно немцы приехали, переселенцы с Поволжья, так он их дом поджег!
– Страшная у вас какая жизнь, – он переключил передачу. – И как тебя мать не боится одного отпускать?
– А чего бояться то? – на миг ослабив бдительность, наивно спросил я.
– Мало ли… – он вновь задумчиво покосился на меня.
Я насторожился и замолчал. Машина проехала еще километра четыре, и шофер остановился.
– Мне направо тут, – повернулся ко мне.
Не знаю, то ли пошутить он решил, слушая мое вранье, то ли и правда это маньяк какой-то был, но он внезапно подался ко мне, вскинул руки и заорал:
– У-у-у-у-у!
Скажу честно, напугал он меня очень сильно. Недолго думая, я изо всех сил ткнул торцом рукоятки тяпки ему в глаз и рванул дверь. Сзади раздался крик боли. Не оглядываясь, я вывалился из кабины, напоследок махнув назад острием крепко зажатой в левой руке тяпки. Судя по ощущениям, попал во что-то мягкое. Обратным движением откинутая тяпка угодила в лобовое стекло, которое хрустнуло и покрылось паутиной трещин. Я свалился на обочину, ободравшись об гравий, оттуда в глубокий, заросший кустами кювет и со всех ног кинулся бежать.
Километра три так бежал вдоль дороги сломя голову, но тяпку умудрился не потерять. Когда выдохся, то упал в кустах и долго лежал, сквозь хриплое дыхание пытаясь услышать шум погони. Отдышавшись, осторожно выбрался на дорогу и пошел домой, вздрагивая при каждом шуме. Пару раз прятался в кювете, заслышав звук едущих машин, но это оказались другие машины. Дома мне попало за порванную рубашку и ободранный бок, но про напавшего шофера я родителям не рассказал, опасаясь, что мне сильно попадет. Машину эту я больше на дороге не встречал… Но на всякий случай кроме тяпки брал с собой на практику нож.
– Интересное у тебя детство было. У меня тоже похожий случай был.
– Расскажи.
– Слушай…
– Он разговаривает сам с собой? На два голоса?
– Как видите, точнее, как слышите. Расщепление личности, как оно есть.
– Диссоциативное расстройство7, кто бы мог подумать? Второй голос не похож.
– Разговор записан тогда, когда пациент был в одиночке.
– Видеокамеры там нет?
– Камеры, к сожалению, нет, только микрофон и магнитофон.
– Знаете, Олег Александрович, я бы на вашем месте поставил камеру, – вытянул перед собой руки, хрустнув переплетенными пальцами. – Хотя, по нему уже не стоит, но на перспективу пригодится.
– За какие средства, Николай Васильевич? – Олег Александрович состроил постную мину и снова наполнил стаканчики.
– Вот об этом я и хотел поговорить, – Николай Васильевич поставил на стол дорогой кожаный дипломат и, щелкнув замочками, открыл. Подняв крышку, повернул дипломат к Олегу Александровичу. – Здесь хватит и на камеру; и на дачу, которую вы все не можете достроить; и на вашу молоденькую любовницу…
– За что? – Олег Александрович был не в силах оторвать взгляд от содержимого кейса.
– За этого пациента… Надо его отпустить…
– А если он опять кого-нибудь прикончит? Кто будет отвечать?
– Он вполне смирный…
– Только с виду. Поначалу, когда ему случалось остаться в палате одному, он с остервенением оплевывал и пачкал стены.
– Олег Александрович, тут очень хорошие деньги… Организуем побег…
– Кто будет отвечать?
– Побег организуем через санитара, есть одно чмо на примете.
– Все равно, за слабый контроль огребу по полной.
– Вам привезут похожий труп с острой сердечной. В отчете патологоанатома все будет чисто. Спишете как умершего и забудете.
– Если его поймают? Пальцы то есть в базе.
– Не поймают. Об этом будет кому позаботиться.
– Ваши гебэшные игры? – Олег Александрович достал из стола целлофановый пакет с ковбоем Мальборо и начал перекладывать деньги из кейса.
– Вот это, любезный Олег Александрович, – Николай Васильевич сверкнул золотым зубом, – вас не касается.
– Хорошо, – спрятал пакет в сейф, запер его. – Я согласен. Когда?
– В ближайшее время.
– Что делать мне?
– Ничего. Просто ничего не делать и забыть про этого пациента.
– Понял, – разлил по стаканам остатки коньяка. – За успех нашего предприятия.
III
– Вы не понимаете, как я рискую, – худой парень в застиранном халате просительно заглядывал в глаза. – Меня же уволят, или даже посадить… могут…
– Не бойтесь, – Андрей Иванович кашлянул в кулак, – за решеткой тоже люди живут.
– Короче, Склифасовский, – Володя приобнял санитара за плечи, – мы даем сотку баксов, а ты нам этого дурика. Идет?
– Вы думаете, что легко пациента забрать? – возмущенно пискнул санитар. – Там куча бумажек на него…
– Еще сотка, – перебил Володя. – Соглашайся, Петя, ченч выгодный. Иначе, – демонстративно зевнул, – мы к твоему главврачу подкатимся, а ты так и будешь щелкать клювом.
– Доллары лучше, чем нож в печень, – негромко сказал Андрей Иванович.
Петя вздрогнул и покрутил цыплячьей шеей, будто воротник халата стал вдруг тесен.
– Время неспокойное, – сочувственно добавил следователь, – всякое случается. Я как из СИЗО вышел, – оглянулся, – так все хожу и вздрагиваю. За решеткой спокойнее было…
Санитар снова вздрогнул и невольно оглянулся на дверь черного хода.
– Ну, ты не пугайся, – бывший участковый покровительственно похлопал Петю по скрытому халатом плечику. – Мы тэбя нэ больно зарэжэм.
– Да ты не боись, паренек, – Андрей Иванович веско похлопал по второму плечу, – сейчас такой бардак в стране, что всем не до одного психа будет.
– Сейчас на воле психов больше, – кивнул Володя и подмигнул Пете. – Скоро вообще психов из дурдомов выпустят: свобода, равенство, братство. Гуляй рванина – жри опилки. А так ты денежку заработаешь на новые ботинки.
– Хорошо, – дрогнул голосом «белый халат», – я его приведу. Но деньги вперед, – просяще смотрел на следователя, угадав в нем главного.
– Утром стулья – в обед деньги, – тяжело усмехнулся Андрей Иванович, – или вечером – деньги, а на другой день утром – стулья.
– Не волнуйся, Гиппократ, – вступил Володька, – не обманем. Веди нашего человека и все будет хорошо.
– Хорошо, я сейчас, – вывернулся из лап бывшего участкового и неверными шагами пошел к двери.
Открыл, оглянулся на пороге, скрылся внутри.
– Володя, ты ему доверяешь? – Андрей Иванович отвернулся от унылого здания, осматривая убогие окрестности.
– Брата моего двоюродного одноклассник, – нехотя объяснил Володя. – Знает, что в случае чего мы его достанем.
– Тяжелые тут у вас времена наступили.
– Вы про что?
– Форменная работорговля: всего за двести долларов можно человека купить. Торговцу «черным деревом» Себастьяну Перейро такое и не снилось.
– Хорошая книжка, – кивнул бывший участковый, – мне в детстве нравилась. И кино тоже.
Дверь открылась, Паша, воровато озираясь, вывел одетого в пижаму и тапочки бледного парня с застывшим лицом.
– Привет, Виталий, – Володя шагнул навстречу и протянул руку.
Виталий проигнорировал руку, все так же невидяще глядя вперед.
– Чего это с ним? – Володя поводил перед лицом Виталия ладонью. – Ослеп что ли?
– Я откуда знаю? – Паша пожал узкими плечами. – Я не доктор. Видать обкололи чем-то.
– Он кони не двинет без химии?
– Не должен, – взгляд Паши заметался. – Давайте деньги и я пойду.
– Сейчас, – Володя достал из внутреннего кармана куртки серо-зеленые купюры. – История болезни где?
– Я до истории болезни не доберусь, – залебезил Паша, – не могу я!
– Человека из дурки легче вывести, чем бумажку вынести? – удивился Володя.
– Мне человека легче, – Паша испуганно тряс головой. – Отдайте деньги, мне пора. Меня могут хватиться…