Немного отстаёт от Ленина одна из старейших улиц Челябинска – Российская. На ее счётчике шесть километров. Она тянется от ЧГРЭС до слияния с улицей Свободы, и это поистине улица архитектурных контрастов, линия сращения эпох – мрачных сталинских времен, оттепельных шестидесятых годов, сереньких позднесоветских и ярких нулевых. Не скажу, что Российскую очень уж украшает следственный изолятор №1 и тюрьма для рецидивистов, что располагаются напротив плавательного бассейна (тюрьма в центре мегаполиса – это как надо было обкуриться?), но они тоже часть города, которую не выкорчевать.
А вообще, если разобраться, километры – не бог весть какое достоинство. Иной переулок длиной метров пятьсот, скромный и неприметный, может похвастаться историями, которые не грех переложить на бумагу. Собственно, этим и руководствовались я и мои соавторы при составлении нашего альманаха. Уверен, есть такие истории и у вас.
Давайте еще немного поговорим об улицах и районах. Точнее, об их именах.
Пройду по Абрикосовой…
…Сверну на Виноградную, и на Тенистой улице я постою в тени…
Слова из песни Юрия Антонова перекатываются во рту, как мармелад или монпансье. Порой кажется, что ты даже чувствуешь сладкие запахи – настолько всё до невозможности карамельное.
Челябинску, как и сотням других российских городов, больших и маленьких, в наследство от семидесяти лет господства советской идеологии осталась чудовищная топонимика. Поди сыщи населенный пункт без улицы Ленина и хотя бы бюста вождя пролетариата – не получится. «Воровского, Котовского, Кашириных и Блюхера… как будто в детство давнее зовут меня они». Господи, кто все эти люди? Чем они заслужили уважение малой родины моей?
Вот, допустим, Цвиллинг Самуил Моисеевич. В детстве я и не догадывался, что Цвиллинг – это фамилия, а не какая-то сложная деталь трактора. Историческая персона, один из организаторов Октябрьской революции 1917 года (или переворота, как вам будет угодно). В молодости разбойничал, ограбил аптеку, застрелив хозяина, своего родственника, чуть не закончил жизнь у расстрельной стены, но отделался легким испугом. В Первую мировую служил в Челябинске, потом ушел в подполье. Уже после революции, в Гражданскую, говорят, ездил с обозами и грабил местное население («занимался экспроприацией»). В общем, активный был товарищ. По одной из версий, за деяния свои он все-таки поймал пулю… И вот теперь его памятник стоит рядом с кинотеатром имени Александра Сергеевича Пушкина. «И чувства добрые я лирой пробуждал».
Или вот Блюхер Василий Константинович. Также видный участник Гражданской войны, воевал на Южном Урале, брал Оренбург, давил казаков и другую условную контру. В тридцатых получил звание маршала Советского Союза. В 1937 году участвовал в вынесении смертного приговора Михаилу Тухачевскому, а через год и сам был казнён.
Кстати, о Тухачевском. Тоже имел отношение к Челябинску – отбивал город от армии Каппеля. В 1921 году жестоко подавлял крестьянские восстания по всей стране, применяя химическое оружие (!) и выжигая всё на своем пути. Его знакомый по германскому плену французский офицер Реми Рур говорил: «Не то чтобы он был жестоким – просто он не имел жалости».
Отличная компания, не правда ли?
Разумеется, все эти люди до определенного исторического периода существовали в понятной нам системе координат. Все мы выросли на фильмах и книгах об Октябрьской революции, Гражданской войне, о белых и красных – о том же Чапаеве, например, – и в какой-то степени считали «наших» героями. Но сейчас-то надо понимать, что в гражданской войне по определению не может быть героев. Нет никакой доблести в том, чтобы затопить в собственной стране кровавую баню с миллионами погибших сограждан.
Поймите, я сейчас не об истории. Мне просто не нравятся наименования многих наших улиц, хотя уже привык к ним с детства. Мне хочется гулять по Абрикосовой, свернуть на Джона Леннона, а там и до какой-нибудь Тенистой доковылять. Но как повернуть время вспять, отдать проспекту Ленина отнятое когда-то имя Спартака (еще раньше это вообще был Южный Бульвар), а улицу Кирова снова называть Уфимской? Я не знаю.
Впрочем, помимо официальных наименований улиц, районов и объектов есть ведь еще и народные.
Цвиллинг на фоне кинотеатра Пушкина. Фото: интернет
С народом трудно спорить
Однажды поздно вечером после посиделок с друзьями я заблудился в другом конце города, километрах в десяти от своего дома. Подробности опущу, ибо они в данном случае несущественны (с кем из вас такое не случалось?). Ноябрь, холод, вокруг тьма египетская и бог знает какой населенный пункт вообще. Ни общественного транспорта, ни прохожих, ни света в окнах. Только одинокие машины проносятся мимо. Пробовал голосовать, но тщетно, ночные водители – народ пугливый.
Прошлепал я пешком минут десять, пока возле меня не притормозил один добрый самаритянин.
– Куда тебе? – спрашивает.
А я замерз, как сопля на морозе, и ни слова выдавить не могу. Адрес был сложный, какие-то загогулины, переулки-проезды-строения.
– Эк тебя, дружище, – сочувствует водила. – Хоть примерно скажи.
И тут меня осеняет:
– Три тополя!
Самаритянин доволен:
– Так бы сразу и сказал. Прыгай!
В общем, доехал я с комфортом, в тепле, без докучих разговоров и даже под «Led Zeppelin».
Удобная это штука – народная топонимика.
Три тополя
Местные жители знают, что так называется небольшое одноэтажное торговое заведение по улице Братьев Кашириных напротив главного корпуса ЧелГУ. Я и сам часто там отоваривался. Но дело, разумеется, не в нем.
Когда-то этот район был настоящей пустыней без всякого транспортного сообщения с центром города. Извращенцы-градостроители решили поставить эксперимент: можно ли вести полноценную жизнь в условиях, когда нет ни автобусов, ни трамваев, со всех сторон дуют буйные ветра и полно грунтовых вод из-за близости реки? Взяли и построили на пустыре три высотных жилых дома. Острый на язык народ тут же окрестил эту нехитрую архитектурную композицию «Три тополя» в честь известного фильма с Ефремовым и Дорониной.
Дома выстояли, не провалились под землю, а со временем обзавелись многочисленными соседями. Сейчас это густонаселенный спальный район, «бетонное гетто», но ты любому таксисту скажи: «Три тополя», – и он не станет переспрашивать.
Мужик с пистолетом
Тоже популярный топоним. Родился он в 1975 году, когда на торце нового дома у перекрестка проспекта Победы и Молодогвардейцев установили барельеф знаменитой фотографии «Комбат». Ее во время войны сделал фронтовой репортер Макс Альперт. По одной из версий, на снимке изображен младший политрук Алексей Еременко, который погиб буквально через несколько секунд после щелчка затвора фотоаппарата. В общем, серьезная история. Но люди же у нас привыкли всё упрощать, поэтому «Комбат» очень быстро стал просто «мужиком с пистолетом».
Досталось ему однажды. В 1997 году на небольшом пятачке перед домом построили трехэтажный магазин бытовой техники. Вы же знаете, у нас это любят – найти свободную площадку, но не зеленую лужайку на ней разбить, а воткнуть какую-нибудь бетонную хреновину. «Комбата» демонтировали. (Кстати, вопрос: они о чем думали, когда принимали решение о строительстве? Что это просто так висит, для красоты? Эдак ведь можно, прости Господи, и «Орленка» на Алом поле снести ради чебуречной).
Но врагу не сдается наш гордый «Варяг». Общественность громко возмутилась – писала письма и митинговала. На борьбу ушло – мама дорогая! – пять лет. В итоге в 2002 году барельеф вернули на место, подняв чуть повыше аппендикса «РБТ». Целиком в прежнем виде он уже не был бы виден, поэтому пришлось его немного подрезать.