Опытным взглядом он искал в ней того, что грозило бы стать ежедневной
зацепкой,ежедневнойпыткойдля чувств,но,кажется,ничего такогоне
намечалось,а рассеянныйсвет весеннегосерогоднябылнетольковне
подозрения, но еще обещал умягчить инуюмелочь, которая в яркуюпогодуне
преминула бы объявиться; всёмогло быть этоймелочью: цвет дома, например,
сразу отзывающийся во рту неприятным овсяным вкусом,а тои халвой; деталь
архитектуры, всякийраз экспансивнобросающаясявглаза; раздражительное
притворствокариатиды,приживалки, --а не подпоры,-- которую и меньшее
бремяобратило бытут жев штукатурный прах;или, на стволе дерева,под
ржавой кнопкой, бесцельно и навсегда уцелевший уголок отслужившего, но не до
конца содранного рукописногообъявленьица-- о расплыве синеватойсобаки;
иливещь вокне,илизапах, отказавшийсявпоследнюю секундусообщить
воспоминание,о которомбылготов,казалось,завопить, да так на углу и
оставшийся -- самой за себязаскочившею тайной. Нет, ничеготакого не было
(еще небыло),нохорошо бы,подумал он,как-нибудьна досугеизучить
порядокчередованиятрех-четырехсортовлавокипроверить правильность
догадки,что в этом порядке естьсвой композиционный закон, так что, найдя
наиболее частое сочетание, можновывестисреднийритмдляулицданного
города,--скажем: табачная, аптекарская, зеленная. НаТанненбергской эти
три были разобщены, находясь на разных углах, но может быть роение ритма тут
еще не настало, и в будущем, повинуясь контрапункту, они постепенно (по мере
прогорания или переезда владельцев) начнутсходиться: зеленнаясоглядкой
перейдет улицу, чтобы стать через семь, а там черезтри, отаптекарской --
вродетого, как в рекламнойфильменаходят свои места смешанные буквы, --
при чем одна из нихнапоследок как-то ещепереворачивается, поспешно встав
на ноги (комический персонаж,непременный ЯшкаМешок в строю новобранцев);
так иони будутвыжидать, когдаосвободится смежноеместо,апотом обе
наискосокмигнут табачной --сигай сюда, мол; и вот уже всестали вряд,
образуя типическую строку. Боже мой, как яненавижу всё это, лавки, вещи за
стеклом,тупоелицотовараивособенностицеремониалсделки,обмен
приторнымилюбезностями,доипосле! А этиопущенныересницыскромной
цены... благородство уступки...человеколюбие торговойрекламы... всёэто
скверное подражаниедобру, -- страннозасасывающее добрых: так, Александра
Яковлевна признавалась мне, что, когда идет за покупкамивзнакомые лавки,
то нравственно переносится в особый мир, гдехмелеетот вина честности, от
сладостивзаимныхуслуг,и отвечает на суриковую улыбку продавцаулыбкой
лучистого восторга.
Род магазина,в которыйон вошел, достаточноопределялся тем, чтов
углустоялстолик стелефоном, телефоннойкнижкой, нарциссами ввазеи
большойпепельницей.Техрусскогоокончанияпапирос,которыеон
предпочтительно курил, тут не держали, и он бы ушелбез всего, не окажись у
табачника крапчатогожилета с перламутровыми пуговицами и лысины тыквенного
оттенка.