Младшие звери принесли с собой листочки бумаги, чтобы попросить у мисс Люнт автограф. Местный фотограф, телёнок Кнэпп, уже начал снимать всё вокруг, а редактор газеты Селезень уже был готов записывать впечатления об этом исключительном событии.
Начальник станции, крыса Рулле Рэльс, поднял зелёный флажок, давая сигнал, что путь свободен. А накануне он на здании вокзала укрепил американские флажки, чтобы иностранная курица чувствовала себя как дома.
На перроне стоял собственный оркестр города Небось и усердно репетировал. Большие звери играли на духовых инструментах, звери поменьше на флейтах и кларнетах, а если вслушаться, то можно было услышать, как кузнечики и сверчки пиликают на своих скрипочках.
Чуть подальше разливались звучные песни хора певчих птиц. Особенно возбуждёнными казались поющие овцы Альрик и Ульрик, которым предстояло исполнять сольные номера. Господин Нильссон сочинил в честь мисс Люнт заздравный стих на мелодию «Бе-бе, белая овечка», и Альрик с Ульриком то и дело запевали:
Сперва Альрик и Ульрик, узнав, что мисс Люнт, если выйдет замуж за Гала-Петруса, будет есть кашу, не пожелали петь эту песню. Но, узнав, что бык-рифмоплёт очень огорчился, прослышав об их отказе, так и быть, согласились.
Оттого-то и поднялась вся эта утренняя суматоха на железнодорожной станции.
«Бумпа-бумпа-бумпа!» гудел оркестр.
«Ла-ла-ла!» звенел хор.
Хей-хей-хей, милашка! голосили Альрик и Ульрик.
Мы хотим видеть мисс Люнт! надрывалась малышня, потому что поезд опаздывал.
Но вскоре Рулле Рэльс получил сообщение, что поезд подъезжает. Народ заволновался. Рельсы загудели, поезд с мисс Люнт приближался.
Рулле Рэльс взмахнул красным флажком, и поезд остановился. Дверь вагона отворилась.
Звери вытянули шеи. Но это была не мисс Люнт. Вместо неё появились огромные бульдоги. Они бросали на всех злобные взгляды и обратились к господину Нильссону.
Мы охрана мисс Люнт! прохрипел один из них. Всё в порядке?
Всё в порядке, господин охранник, доложил бык, забыв отрапортовать в рифму.
Бульдог повернулся к вагону, подал знак, и на перрон вышла курица-красотка мисс Глория Люнт.
О-о-о-о-о! сказали все звери. Ах, какая красавица!
И в самом деле она была великолепна, несравненна! Её перья блестели на солнце, щёки нарумянены, длинные чёрные ресницы и вдобавок накрашенный ярко-красный клюв. Коготки на ногах тоже выкрашены красным лаком.
Гостья ласково улыбалась.
Хелло! приветствовала она публику.
Это означает «привет», объяснил один из бульдогов. Мисс Люнт пока ещё не вполне выучилась кудахтать по-шведски.
Теперь уже господин Нильссон не смог угомонить малышей. Они носились как сумасшедшие со своими листочками, а мисс Люнт смеялась и раздавала автографы. Кнэпп фотографировал так усердно, что даже вспотел. Редактор Селезень всё писал и писал, пока у него не кончилась бумага.
Когда шумиха немного улеглась, мисс Люнт спросила, почему её не встречает Гала-Петрус.
Да, где же петух? подивились звери.
В этой суматохе все про него позабыли.
Странно, сказал конь Посе. Просто загадка какая-то! Может, с ним что-нибудь случилось?
Надо поискать его в курятнике, предложил Сё. Давайте отправимся туда.
Все согласились. Мисс Люнт и её охранники сели в сверкающую машину Макса Пятидесятого и, громко сигналя, подъехали к курятнику.
Довольно долго никто не появлялся. Но наконец неуверенной походкой из курятника вышел Гала-Петрус.
Ну и вид же был у него!
Он появился перед зверями спросонья, с растрёпанными перьями.
И это тот самый красавец Гала-Петрус?! воскликнула мисс Люнт. Да он ужасный! прокудахтала она и упала в обморок.
Один из бульдогов подбежал к Петрусу.
Ты что, смеёшься над нами, жалкий петух? Это тебе дорого обойдётся! прорычал он.
Петух испуганно затрясся.
Нет, нет! завопил он. Я не шучу! Кто-то украл мой гребень и переставил время на моём будильнике!
Ррр! снова зарычал бульдог, и Петрус тоже упал в обморок от страха.
Мы уезжаем отсюда! Быстро! скомандовал бульдог Максу. Давай гони!
Они положили мисс Люнт в машину и умчались. На дороге осталось лишь облако пыли.
Гала-Петрус пришёл в себя и отыскал свой гребень.
Пожалуй, всё же жаль его, сказал То. У него такой несчастный вид
Может, теперь станет меньше хвастать, спокойно возразил Сё.