Что за хуйню ты несешь? перед глазами летают какие-то мухи, и я пытаюсь их сморгнуть. Какие, блядь, другие дети? ГДЕ МОЙ СЫН?!
Иван Алексеевич, примите мои соболезнования. Дело в том, что
Я бью его в нос. Когда бью, даже тремор пропадает. Кости хрустят под костяшками, а кровь хлещет из разбитой, переломанной переносицы. Бью еще раз. В челюсть. И еще раз. И еще, и еще
Где-то истошно вопит женщина почти в унисон с криком в моей голове. Но я не могу отвести взгляда от окровавленного лица, потому что хочу, чтоб он захлебнулся своими сучьими словами.
Помогите кто-нибудь!!!
Ваня, ее тихий, хриплый, царапающий голос за моей спиной. Ваня.
Оборачиваюсь резко, в одно движение оказываюсь рядом с ней.
Мой малыш, целую ее в щеки, лоб. Моя сильная девочка.
Скажи им, чтобы вернули его, шепчет, уцепившись за мой рукав. Он наш. Точно наш с тобой, всхлипывает она, не сводя с меня взгляда красных, опухших глаз.
Наш, конечно, наш, говорю, и куда-то внутрь меня, в самую середину, только сейчас долетают осколки слов этого мудака. Примите мои соболезнования Примите мои соболезнования
Они его забрали и несут какой-то бред, бормочет она как в горячке. Все смотрит на меня, как на бога, как на мессию, как на того, кто всегда решает все ее проблемы. Все ее проблемы, да. Я его видела, ощущала. Он плакал. Не мог он умереть. Найди нашего мальчика.
Я молчу. Потому что просто не понимаю конкретно сейчас, что именно мне нужно делать. Что я должен делать? Какой-то ком в горле мешает говорить, но я стараюсь его протолкнуть поглубже.
Ты поспи, моя хорошая, сжимаю ее руку. Ни о чем не переживай и восстанавливайся. Хорошо? А я им скажу, ладно?
Ваня, ее хватка слабеет, но взгляд все еще прожигает меня до костей, пообещай мне, что вернешь мне нашего сына, громко всхлипывает, некрасиво морщит лицо. Поклянись мне
Я верну, малыш я давлюсь словами, но все равно ей обещаю.
Глава 1. Ваня
Спустя год
Ника, смотрю в окно, как женщина с ребенком в коляске переходит через дорогу, направляясь в соседний парк. Ты не хочешь есть? Может, сходим куда-нибудь, пока есть время?
Пока есть время, подходит ко мне сзади, утыкается носом в шею, дышит поверхностно и горячо, я хочу тебя.
Каждый раз внутри что-то замирает, когда она так говорит. Как будто бы пускает в меня стрелы. Сглатываю, отгоняя глупые, ненужные мысли, натягиваю на лицо улыбку, оборачиваюсь и заключаю ее в объятия.
Любой ваш каприз, любимая жена, склоняюсь к ее губам, целую, а открыть рот шире, чтобы вылизать ее всю до остатка, как раньше, не могу ком в горле словно перетягивает ледяными нитками все лицо, замораживает мышцы. Все испортил. Может быть, было бы лучше, если бы я не
Она чувствует все Отстраняется от меня, обхватывает пальцами скулы, смотрит в глаза пристально.
Что такое, любимый? спрашивает сдавленным голосом. Опять этот крик? Голова болит?
Да, вру я. И тремор усилился. Врачи ничего не могут сделать. Скоро не смогу работать.
Обнимаю ее крепче, утыкаюсь носом в выемку над ключицей.
Забери это все, малыш, прошу я эгоистично, зная, что ей и свое дерьмо девать некуда. Забери, прошу
Т-с-с, шепчет, прижимая мою голову к себе и гладя по волосам. Все будет хорошо. Мы со всем справимся. Что мне сделать? Как помочь?
Просто будь рядом, подхватываю ее под попку, усаживаю на стол. Всегда.
Целую ее шею, ключицы, спускаюсь к груди. Хаотично, нервно, как пацан, впервые увидевший обнаженную женщину. Как будто бы она тот самый оазис в пустыне, а я почти сдох, пока дошел до него.
Что бы ни случилось, стягиваю бретели домашней сорочки, обвожу языком ареолу соска, втягиваю его в рот. Обещай, что будешь рядом всегда.
Я буду рядом с тобой всегда, мой Ванечка, выдыхает со всхлипом, выгибается в моих руках, зарывается в волосы пальчиками. Я так хочу, чтобы у нас было все как раньше. Чтобы мы были как раньше.
И я хочу. Знала бы ты, малыш, как я этого хочу. Только как это возможно, совершенно не представляю. Ничего, кроме своей беспомощности, не чувствую. Ничего, кроме этих позорных приступов паники, как сейчас. Которые я вымещаю на ней. Расплескиваю свою грязь из переполненного ковша на нее и ничего не могу с этим поделать.
Не переставая целовать ее, расстегиваю штаны, резко дергаю ее бедра на себя, приставляю к влажным складочкам головку и вхожу одним сильным толчком, удерживая ее, натягивая до предела.
Сильнее, почти выкрикивает, впивая ногти мне в шею до боли. Еще
Сжимаю ее так, словно собираюсь раздавить в своих руках. Сразу в бешеном темпе долблю ее, не давая передышки ни себе, ни ей. Только это и помогает ненадолго. Только ее боль, которую приношу я. Только моя боль, которую приносит она. Только этот момент.
Люблю тебя, выдыхаю куда-то в ее волосы. Люблю тебя. Ника, я так тебя люблю
Ванечка, выдыхает хрипло в мое ухо, вжимаясь в меня, лаская меня интимными мышцами, люблю Навсегда твоя. Навсегда.
Толчки все глубже, мощнее. Не жалея ее. Ногти все сильнее впиваются в мою кожу. Не жалея меня. И я почти на грани, почти очищаюсь ею, когда мерзкий голос во мне шипит: Пока она не знает. Это не навсегда. Не навсегда.
Почти кричу, разнося нас обоих на части. Пытаюсь обхватить ее талию, крепче, срастись с ней, но кисть предательски опять начинает трястись. Бешено, ненормально.
Толкаю ее спиной на кухонный стол, придавливаю своим телом.
Не останавливайся, стонет, обхватив мой корпус ногами, скрестив щиколотки над ягодицами. Хочу тебя
Я не останавливаюсь, чувствую, как она близка к финалу, как начинают сокращаться мышцы вокруг меня и как стучит о столешницу чертова ладонь, которой я пытаюсь упереться.
Она выгибается, чуть приподнимает голову, смотрит на меня блуждающим, расфокусированным взглядом.
Жестче, любимый, выкрикивает, и ее красивое лицо искажается судорогой, рот приоткрывается. Как раньше.
Заткнись! Заткнись! Заткнись! Не говори мне про раньше! Замолчи!
Сжимаю чуть ее горло левой рукой, почти рычу в ее губы, почти схожу с ума в этих сумасшедших движениях. Чувствую, как она начинает пульсировать, кричит в моих руках, бьется прямо как моя кисть. Бешеное желание снова быть просто ее Ваней сносит все красные линии. Наваливаюсь на нее, дотягиваюсь до ножей, торчащих из стильной подставки, выхватываю первый попавшийся.
На мгновение вижу в ее глазах почти ужас, когда заношу над ней лезвие, а потом со всей силы вгоняю его между костей в кисть, пришивая, приколачивая к столешнице чертову не мою руку.
Кричу от боли и от, наконец, накатывающего оргазма, кусаю ее губы, шиплю, сжимая челюсти так, что зубы могут раскрошиться.
Что ты творишь? выкрикивает, все еще сжимая меня внутри себя. Ты с ума сошел?
Сошел, выдавливаю я, опускаясь на нее, придавливая своим весом. Сошел
Дай мне скорую вызвать, просит, поняв, что никуда от меня не уйдет. Ты же кровью истечешь.
Пока нож там не истеку. Просто давай помолчим. Пожалуйста.
Я тебя понимаю, вдруг проговаривает она севшим шепотом. Понимаю. Мне иногда тоже хочется так, но не руку
Замолкает. Просто гладит меня по голове.
Все она знает. И все понимает. И знает, что я об этом знаю. А поговорить не можем. Горло перехватывает. Только смотрим друг на друга и хватаем воздух, как рыбы на берегу. Вот такой замкнутый круг. Вот такая счастливая семейная жизнь.
Артём с няней скоро вернутся, наконец говорю я. Пора приводить себя в порядок.
Пора, соглашается механически. Давай в выходные съездим за город? Домик снимем. Алису возьмем. Я тебя дома почти не вижу
Посмотрим, выпускаю ее из-под себя, выдергиваю нож из руки, и кровь сразу хлещет на столешницу. Подай бинт, пожалуйста.
Она быстро достает аптечку, накладывает повязку, плотно бинтует руку, но ее старания бессмысленны кровь вновь проступает на белом.
Я поеду, Ник, не могу больше находиться дома. Надо убежать, скрыться. Работа. К врачу заеду, обещаю.