В руки карт не беру. Разве по маленькой оправдывался должник.
Врешь, врешь! Я сам у тебя в стуклятину двести рублей на святках выудил.
Пришел тесть Седелкина, один из крупных кредиторов.
Подставной зашептались кредиторы. Ну какой товар мог у своего тестя суровщик Седелкин покупать, коли его тесть строевым лесом да известкой торгует!
Все собрались? спросил Карл Богданыч.
Почти что все Разные мелкие еще не прибыли.
В таком случае мы можем начать обсуждение дел.
Все сели и начали рассматривать торговый баланс и реестр долгам. Седелкин стоял перед ними как на иголках.
Книги коммерческие надо прежде всего рассмотреть, книги! кричал еврей.
Что книги! перебил его Скрипицын. Эта самая литература ничего не покажет, потому ежели булгактеру лишнюю сотню прожертвовать, то он тебе такие вавилоны наставит, что можно понимать в тринадцати смыслах.
Однако ежели правильная двойная бухгалтерия
Двойная-то бухгалтерия еще больше тумана напущает.
Позвольте, господа, должны же мы прежде всего спросить должника, перебил спорящихся Карл Богданыч. Господин Седелкин, что вас привело к разорению?
Несчастие, отвечал должник. Просто как на бедного Макара шишки повалились, и пошел во всем ущерб.
Однако были же какие-нибудь причины вашего несчастия?
Спервоначалу курс, а потом золотая пошлина.
Но ведь вы сами товар из-за границы не выписывали, так при чем же тут курс и пошлина?
Должник замялся.
Все-таки были основания сказал он. Кроме того, торговля упала. Уповали на гвардию, а вышло совсем напротив.
Чума вашей торговле не повредила ли? пошутил англичанин.
С одной стороны, и чума, потому покупатели чувствовали упование, а при чуме трепет, так до нарядов ли?
Все расхохотались.
Так ведь наряды-то не из Ветлянской станицы сюда приходят.
Это точно, но все-таки
Седелкин совсем растерялся. На глазах его показались слезы, искусственные или натуральные бог весть. Он приложил руку к груди и начал:
Господа добродетельные кредиторы! Перед вами весь я тут со всеми моими потрохами. Что хотите, то и сделайте со мной. Ежели злое желание с вашей стороны, то могу завтра же быть на казенных хлебах. Но какая вам корысть губить душу семейного человека, обремененного трепетною женою и невинными младенцами? Отняв у меня руки, вы помрачения моим делам сделаете, а у меня такой вопль, чтоб работать на пользу вашу и когда буду в силе, то уплатить вам убытки по чувству христианского долга; ныне дни поста, и молитвы, и добрых дел, а потому молю о благодеянии в вашем благоутробии не губите отца семейства с малыми ребятишками! Засим кланяюсь земно.
Седелкин опустился на колени и поклонился кредиторам в ноги.
Вор-мужик! шепнул один купец другому.
Что говорит! Знает, где нужно музыку подпустить и как в эту самую жилу попасть.
Господин Седелкин, не унижайте себя и встаньте! возгласил немец.
Не встану, Карл Богданыч, пока кредиторы согласие на ересте мне не подпишут, стоял на своем должник.
В это время двое маленьких сыновей его явились в гостиную с подносами. Они несли стаканы с чаем для кредиторов. Сзади следовала жена с булками.
Дети! Невинные ребятишечки! Станьте на колени и просите дядей за вашего отца, продолжал Седелкии. Сашенька, Митенька, станьте!..
Мальчики недоумевали и стояли, разинув рты от удивления. Они не были к этому приготовлены, но в это время сзади их раздался плач матери. Она опустилась на колени рядом с мужем и дергала детей за рубашечки и принуждала их к коленопреклонению.
Что за возмутительная картина! воскликнул англичанин. Господа кредиторы, удалимте их. Это ни на что не похоже!
Но возмутительная картина вскоре превратилась в комическую. Один из мальчиков, понукаемых матерью, стал на колени, но при этом уронил с подноса стакан и громко сказал:
Это не я, маменька А оттого, что вы в спину толкаетесь.
Никто не мог воздержаться от улыбки, a Седелкин все-таки не унимался и продолжал:
Воззрите на беременную женщину, умоляющую вас во прахе!..
Господин Седелкин, встаньте же, ежели вас просят, повторил Карл Богданыч. Кроме того, мы просим вас удалиться, так как в ваше отсутствие хотим потолковать о ваших делах. При вас нам неудобно
Седелкин не поднимался.
Встань же, коли тебе говорят! крикнул на него тесть, сидевший с кредиторами.
Детей и жену бросился поднимать англичанин. Седелкин встал и, схватившись за голову, вышел вон из гостиной. Кредиторы, взяв от мальчиков по стакану чаю, остались одни. Началось обсуждение.
Вы что же вашему зятю продавали, имея такие большие претензии? спросили старика-тестя. Ведь у вас лесной двор, а не мануфактурный товар.
Векселя евонные скупал, так как он давно запутавшись, отвечал тесть. A лесной двор тут ни при чем. Конечно, это я больше делал из жалости к дочери. Судите сами: ведь она кровь моя, мое рождение Опять же, и ребятишки, все-таки внуки приходятся Хоша этот зять вот где у меня сидит, но я все-таки согласен взять по тридцати копеек за рубль
Тесть указал себе на затылок и махнул рукой.
Я тоже согласен, хоть сейчас подпишу, ответил Скрипицын. Надо его пожалеть с малыми ребятами.
У меня у самого пискунов-то этих напорядках, так тоже чувство
А я не согласен, вставил свое слово еврей. Я знаю, что тут умышленное банкротство и деньги у него припрятаны.
И то припрятаны на малую толику это верно, проговорил один русский купец. Но кто ж из нас не припрячет, коли сделку с кредиторами делать будет? Порядок известный!
Однако ж, каково это кредитору чувствовать? возразил еврей. Деньги мои.
Не зарекайся, господин! Может, и сам ту же механику подведешь, коли туго придется, оборвал его купец. Ноне времена-то для торговли совсем купорос А мы все под Богом ходим. Одно только, что ваша братья привыкла от долгов-то за границу бегать.
Однако уж это оскорбление! Господа, прошу прислушать, и пусть свидетели
Оставьте, полно вам!.. останавливали спорящих. Карл Богданыч, вы согласны на тридцать копеек?
Ежели все согласны, то и я согласен, отвечал немец.
Я не согласен и в окружной суд! В коммерческий суд! не унимался еврей.
А вы, Вильям Карлыч? спрашивали англичанина.
И рад бы не согласиться, да ничего сделать нельзя: большая лавка у него на жену переведена, отвечал англичанин.
Как на жену?.. воскликнули в один голос кредиторы.
Это, господа, ничего не значит, успокаивал их тесть. Лавка точно что у него переведена на жену с полгода тому назад, но просто для счастья, а не из-за каких-либо фокусов. Самому ему не везла торговля, вот он и перевел на жену.
Знаем мы эти переводы-то для счастья! заметил русский купец. Ну а коли переведена, то тут и разговаривать нечего, а надо брать за рубль почем дает да и подписывать скорей ерестик.
Через пять минут почти все пришли к соглашению, даже и еврей. Призвали должника. Тот явился опять с мальчиками и вел их за руки.
Неужели вы не можете дать хоть тридцать-то пять копеек? спросил его кредитор-немец. Подумайте и накиньте хоть пятачок
Карл Богданович! возгласил Седелкин. Взгляните вы в ясные очи этих невинных младенцев
Довольно, довольно! Собрание кредиторов согласно и сейчас скрепит подписями.
Седелкин снова повалился в ноги и увлек за собой детей.
Через полчаса реестр был подписан всеми, и кредиторы уходили домой. В прихожей слышался довольно громкий возглас: «Конечно, мошенник, да ведь что ж с ним поделаешь, ежели лавка передана?»
Седелкин, оставшись один, перекрестился.
Слава богу, очистил свою совесть! сказал он и, подойдя к жене, поцеловал ее. Ну, Пелагея Андревна, ступай завтра по церквям свечи ставить, а за мной считай к Вербной неделе новое бархатное пальто со стеклярусом! закончил он и умолк, отирая платком выступивший на лбу обильный пот.