Скорее всего, он пил кровь животных
Возможно.
Случаи вампиризма вроде бы случались и в тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году, тогда полиция получила приказ патрулировать кладбища.
Вообще-то, задумчиво проговорил Игорь, в природе вампиризм встречается не так уж редко. Например, в реках Амазонии обитает маленькая полупрозрачная рыбка сомик кандиру, которая питается кровью крупных рыб.
И как же это ей удаётся?
Сомик пробирается им под жабры, прокусывает кровеносные сосуды и утоляет их кровью голод.
Точно вампир!
А вот некоторые летучие мыши, обитающие в Центральной и Южной Америке, прямо названы вампирами «вампир обыкновенный» и «вампир белокрылый». Они пьют не только кровь животных, но и людей.
Ужас какой! воскликнула Виктория.
Если верить науке, то живые вампиры, которых ты ищешь, обратился Игорь к Мирославе, среди людей есть. Чаще всего это мужчины, страдающие некими психическими расстройствами. Наиболее известным из таких расстройств является синдром Ренфилда, при котором больного преследует непреодолимое желание пить кровь. Кроме этого ещё встречается такое редчайшее генетическое заболевание, как порфирия. Это заболевание связано с нарушением пигментного обмена в крови и тканях, возникает из-за дефицита кислорода и железа в крови. Вот как раз эти люди и подходят под описание средневековых вампиров, типа Дракулы. У них бледная тонкая кожа, они боятся солнца и вообще света, которые могут вызвать у них ожоги. При запущенной болезни кожа приобретает коричневатый оттенок, покрывается шрамами и язвами, при повреждении хрящей деформируются уши и нос, скрючиваются пальцы. Высыхающая вокруг губ и дёсен кожа приводит к обнажению резцов, отсюда и ужасающий оскал, столь ярко демонстрируемый киношниками в фильмах ужасов. Кроме того, отложение порфирина на зубах придаёт им красный цвет. Чеснок для этих больных опасен, так как в нём содержатся некие органические вещества, провоцирующие обострение заболевания. Естественно, что в Средние века ничего не знали об этой болезни, врачи описали её только во второй половине двадцатого века. По словам историков, эта болезнь, портящая кровь, около тысячи лет назад была распространена в маленьких деревнях Трансильвании и послужила стимулом для возникновения ужасающих легенд о вампирах.
И как часто всё-таки встречается эта болезнь?
Редко! Я где-то читал, что описано не более восьмидесяти случаев врождённой порфирии. Болезнь может передаваться по наследству. Но в двадцатом веке эта болезнь перестала считаться неизлечимой.
То есть её лечат?! недоверчиво спросила Мирослава.
Лечат.
А отчего она возникает?
Игорь пожал плечами:
Раньше считалось, что к порфирии приводит инцест. Теперь существует предположение, что эта болезнь может быть вызвана употреблением некоторых химических препаратов и ядов.
Я так думаю, что если в городе действительно завёлся вампир, сказала Виктория, то это, скорее всего, псих.
Похоже на то, согласилась Мирослава.
Но от этого его жертвам не легче, заметил Морис.
Вопрос в том, где и как вампир находит своих жертв.
При современной ночной жизни наших городов вампирам раздолье, сказал Игорь.
В смысле?
Он не обязательно подстерегает жертву в глухом переулке или в тёмной аллее парка.
Да, ни в переулке, ни в парке он не имеет возможности напоить жертву, убить её, высосать кровь и разрубить на части.
Значит, он загодя знакомится с жертвой и приглашает её к себе домой.
Где же он может познакомиться? спросила Виктория.
Например, в ночном клубе, в баре и даже в театре.
Значит, днём вампир познакомиться не может
Судя по всему, нет, днём он чувствует слабость и сонливость, которые ночью сменяются возбуждением и жаждой деятельности.
Знаете, как это ни чудовищно звучит, вздохнула Мирослава, но после нашего разговора я чувствую облегчение.
Облегчение? удивилась Виктория. Но почему?
Потому, тётя, что я абсолютно не знаю, как ловить неживых вампиров, не стрелять же, на самом деле, в них серебряными пулями. А если они живые, пусть и больные, их можно вычислить и обезвредить.
Дай-то бог, вздохнула тётка.
Когда Мирослава и Морис покинули дом Виктории и Игоря, было уже темно. В небе светила мертвенно-белая луна.
Что-то мне жутко, сказала Виктория мужу, когда гости уехали.
Правда, дорогая? улыбнулся он и приобнял жену. Не бойся, я с тобой.
А где Луи? встревожилась Виктория, не видя рядом своего любимца, большого рыжего кота.
Луи, наверное, давно спит, сказал муж.
И точно Виктория нашла Луи, развалившимся поперёк их супружеской кровати.
Кот что-то недовольно проурчал, когда его перекладывали на кресло.
Не прошло и десяти минут, как он снова оказался на кровати, укладываясь под бок Виктории. И она не стала его прогонять. Тихое мурлыканье и приятное тепло успокаивающе действовали на нервы, перевозбуждённые вечерним разговором.
Нервы Мирослава и Мориса были покрепче. Они спокойно доехали до своего коттеджа, а после того, как Морис поставил в гараж автомобиль, ещё немного погуляли в саду, прислушиваясь к бульканью лягушек, пению птиц и шороху листвы.
Дон, соскучившийся за время их отсутствия, запрыгнул Мирославе на плечо и время от времени тыкался мокрым носом то в щёку, то в ухо хозяйки.
Должна признаться, сказала Волгина, что это всё меня заинтриговало.
Морис взял её за руку и осторожно пожал её.
Но прежде всего нам нужно убедиться, существует ли на самом деле этот вампир, терроризирующий город.
Думаю, что он существует, вздохнул Морис, хотя, может, он и не вампир.
Псих?
Или садист. Такое тоже может быть.
Вполне, согласилась с ним Мирослава. И добавила: Я надеюсь, не сегодня завтра получить информацию о том, что произошло в городе.
Глава 3
Прошло два дня
Морису казалось, что они ползут, как улитки по листу клубники. Он бросал на Мирославу вопросительные взгляды, но она делала вид, что не замечает их. А может, и впрямь не замечала, погружённая в чтение, долгие предвечерние прогулки, беседы с котом и в собственные мысли.
Но было и маленькое отступление от свойственного ей поведения. Например, она стала постоянно держать при себе сотовый телефон, который обычно валялся невесть где, и не обязательно в доме. Он мог быть оставлен в гамаке, на скамейке под яблоней или липой, а то и на камне возле пруда.
Если же она носила его при себе, то, значит, ждала важного звонка и не хотела, чтобы этот звонок был сделан на стационарный телефон, трубку которого в девяноста девяти случаев из ста снимает он, Морис.
И ей действительно звонили несколько раз при нём, но она всякий раз, прихватив сотовый, выходила в другую комнату или даже в сад.
«От меня появились секреты, грустно улыбнулся своим мыслям Морис, но потом успокоил сам себя: Просто она по приобретённой на следственной работе привычке не хочет светить информатора. И это так понятно».
На следующий день утром Мирослава сказала:
Сегодня мы с тобой едем в дачный посёлок «Аннушка».
Это далеко?
Не очень. Я знаю дорогу.
Хорошо. Мы едем туда по делам или в гости?
По делам. Машину поведу я.
Из её слов Морис сделал вывод, что поедут они на «Волге», и значит, в посёлке проживают люди не выше среднего достатка. Если бы там жили нувориши, она предпочла бы ехать на «БМВ».
Пока они ехали в сторону «Аннушки», Мирослава, не отрывая глаз сначала от шоссе, а потом от грунтовой дороги, рассказала ему, что с месяц тому назад на одной из дач в «Аннушке» был найден разрубленный на куски обескровленный труп мужчины, хозяина этой дачи. Обнаружил его сосед, привлечённый нестерпимой вонью.
И он согласился с нами поговорить, добавила она, в смысле, сосед.