Кровь Фараона в Египте священна, и для простых людей мысль, что даже женское дитя династии может быть убито, была худшим из богохульств. Но знание того, что Анхсенамен нужно было спокойно убрать с пути, стало, кажется, главным для изощренного двора, и, казалось, никто об этом не беспокоился. Действительно, старые времена прошли.
Он свирепо прожужжал карлику:
- Ты соврал мне насчет стражников, которые идут по моему следу. Мне не нужно было этого делать!
Пепи пожал плечами и состроил гримасу.
- Ну, может, и так. Но это будет правдой, как только мы выйдем из этого большого дома, так что я действительно не врал. Я лишь отчасти предупредил о факте.
- Ах ты, проклятый, я ведь могу сейчас же уйти…
- Попробуй, и посмотрим, что получится. Я закричу: "Кровавый убийца", да. Моя госпожа будет отрицать, что знает тебя. В Египте с разбойниками не церемонятся. Нет, нет, мой господин Тоас, тебе лучше остаться верным нам и заработать награду, которую мы тебе обещали.
В приступе ярости критянин потянулся за мечом. Тот блеснул рядом с расслабленным телом, но Тоас справился с собой. Маленький человечек обманул его очень ловко, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как делать то, к чему так хитро его подталкивал Пепи. Вот если бы однажды они оказались на свободе, и он встретил бы Пепи в море, это было бы другое дело.
Они прошли через огромные прохладные сады к самому дому. Он долго и низко тянулся за галереей с колоннами в ослепительной белизне с проблесками меди и необработанного золота. Он был построен из глины, а значит, через одно-два поколения или даже раньше, в случае непогоды, мог сравняться с землей. Тоас вспомнил обшитую деревом галерею, построенную его отцом на диких холмах Кипра, обдуваемые ветром деревья, долгие склоны гор к морю, думал о соленом воздухе и стоящих на якоре кораблях, о чайках, летающих над головой. Вдруг Египет показался ему душным.
Они прошли во дворец, мимо безучастной нубийской стражи, вниз по длинным тусклым коридорам, где передвигались в полуденной дремоте только мягко ступающие рабы, и подошли к дверному проему, закрытому гобеленами богатого шитья. Пепи без церемоний вошел внутрь и сделал остальным знак следовать за ним.
- Моя госпожа, - сказал он, слегка кланяясь, - это Тоас Кипрский, чьи товары ты хотела посмотреть.
Вошедший остановился в изумлении, пока хихиканье карлика не вернуло его к действительности. Это была Анхсенамен, вдова фараона и пешка империи? Она была совсем молоденькой, ей было едва восемнадцать лет от роду, и очень хорошенькой. Тоас смотрел на ее стройную, гибкую фигуру, изящную голову, на теплую золотую кожу и вспоминал, что она была дочерью Нефертити, чья красота была еще не забыта в Египте. Вдруг он подумал, что его миссия могла получить другую награду, чем та, на которую он сторговался.
Что до нее, то она смотрела на мужчину среднего роста, хорошо сложенного, с коротко стриженными волосами, обрамляющими загорелое лицо в шрамах. Хорошее лицо с правильными чертами, хотя на нем было выражение жестокости, к которой она не привыкла, а светлые глаза его были холодны. Его люди за его спиной были того же сорта, но грубоваты и неприятны, и она, вздрогнув от удивления, поняла, что, пожалуй, это был лучший вариант из всех.
- Нет времени сомневаться, моя госпожа, - сказал Пепи. - Если милый господин Эй, пусть его кости гниют в навозной куче, придет сюда, ковыляя, нам придется ему что-то объяснять. Удача, что Хоремхеб, который умел управлять сутью вещей, сейчас в Мемфисе и нам не опасен.
- Да… - Тоас отвел свой пристальный взгляд от продолговатых черных египетских глаз Анхсенамен. Он вспомнил, что здесь должны быть деньги. - Как насчет оплаты?
- Сейчас. - Пепи открыл огромный сундук в углу, и солнечный свет проник и разлился по золоту, серебру и драгоценным камням, поблескивая в сумерках комнаты. - Сюда, наполняй свои ящики да побыстрее.
Моряки с жадностью бросились к сундуку, и драгоценности загремели в ящиках. Тоас повернулся к девушке Нефер из таверны, снял с нее покрывало и длинную мантию. Затем он протянул руку к Анхсенамен и коротко сказал:
- Надень это. Мы выведем тебя вместо этой девушки, когда будем уходить.
Девушка задрожала, и на глазах у нее появились слезы.
- А я? - прошептала она. - Ты обещал, Тоас, ты обещал…
- Успокойся! - он слегка шлепнул ее. Тяжелый, глухой шлепок раздался в тишине комнаты, а его серые глаза были полны презрения. - Я сказал тебе, что делать. Если кто-нибудь спросит тебя, скажи, что навещала мужчину, одного из дворцовых слуг. Они поверят этому из-за твоей привлекательности. Но если тебя схватят из-за твоего просчета или по какой другой причине, то сдерут с тебя живой кожу на рыночной площади и продадут твое мясо каннибалам. А сейчас успокойся!
Она отошла в угол, пытаясь остановить дрожь.
Тоас повернулся и встретил тяжелый взгляд Анхсенамен.
- Это не лучшее обращение с девушкой, - сказала она.
- Надевай это снаряжение, или тебя я тоже оставлю здесь, - огрызнулся он. - О Боже, эти женщины! - Он отошел и помог наполнить сундуки сокровищами.
Царица молча надела верхние одежды другой женщины и в ожидании села на кровать. Пепи подполз к ней ближе.
Тоас выпрямился.
- Готово, - сказал он. - Теперь мы можем идти.
- Не так быстро, - сказал Пепи. - Вспомни, ты - купец, предлагающий свои товары. Ты будешь торговаться, хвалить мастерство ювелиров и пробу металла, звать всех своих предков в свидетели, что твои поделки лучше, чем товары Осириса в Аменити. Сядь, мой господин, сядь и займи нас ложью о твоих воинственных подвигах.
- Этому карлику нужно отрубить голову, - проворчал один из моряков.
- Чтобы быть похожим на тебя, мой красивый? Хи-хи! - Пепи сидел на корточках у ног Анхсенамен и качался на пятках взад-вперед. - Нет, мой господин, я думаю, тебе лучше еще немного поволноваться. У этого охранника Анеса - низкая и очень подозрительная натура.
Тоас все время ходил туда-сюда.
- Ты, может быть, прав. Но покажи мне язык, обезьяна. Ты больше не любимец царицы. - Его глаза обратились к Анхсенамен. - А ты не первая госпожа царства. Пока ты со мной, ты одна из членов команды и будешь меня слушаться. Иначе я тебя брошу, где бы ты ни была.
Она застыла, и ответ ее был холоден:
- Право, грубость не была частью того, за что тебе заплатили, капитан Тоас.
- Проклинай меня, женщина, я капитан, и это дурацкое поручение достаточно безнадежно без женского языка, приводящего вещи в беспорядок. - Его зубы сверкнули на освещенном солнцем лице, но это не было веселой улыбкой. - Не бойся. Если я смогу, я доставлю тебя в целости на Кипр, и не слишком велика неприятность, что иногда могут понадобиться шлепки. Что бы вы делали без меня?
- Я должна положиться на тебя, чтобы ты отвез меня к благородным, с хорошими манерами людям, - сказала она и не смогла сохранить свой голос совершенно твердым.
- Это не самая простая вещь - добраться до Кипра, но я попробую. Я предполагаю, что ты имеешь в виду кого-то, кто возьмет тебя в свой гарем и будет бить тебя не слишком часто.
- Я имею в виду человека чести.
Он пожал плечами.
- Очень хорошо. Старика.
Она говорила бы дольше, но его манеры были слишком чужды ей. "А чего я могла ожидать?" - устало подумала она. Это из-за нее он стоял под мечом.
- Обидно, если ты пожалеешь об этом… - начала она. Он снова усмехнулся, правда, в этот раз в голосе можно было услышать некоторую теплоту.
- Ты - бесподобна, Анхсенамен. Ты только слишком радуешься шансу выбраться из этой адской дыры живой. Неважно, что я сделал бы на твоем месте то же самое.
- Ты сейчас на месте моей госпожи, господин Тоас, - хитро посмотрел на него Пепи.