- Ничего. Я сказала, на исполнение обряда 14 дней и Василиса вам поможет. Вы ж все равно собирались готовить что-то на день рождения Маши. Кстати, - резко снизила пафос Акнир, - что ты ей подаришь?
- Еще не знаю…
- И я, - на этот раз обеспокоенной стала юная ведьма. - А я ведь Помощница Главы Киевских ведьм, я обязана принести дар Киевице. А Катя уже придумала?
- В процессе пока. Пошла на аукцион покупать картину художника, который расписывал Владимирский.
- Значит, сегодня аукцион "Libra". - Акнир открыла свой ноутбук.
- А ты откуда знаешь?
- А он у нас только один такого уровня…
Ведьма щелкнула мышкой, и Даша увидела на экране небольшой, заставленный стульями зал старинного особняка.
- Это че, онлайн? - восхитилась Землепотрясная. - О, смотри, смотри, в третьем ряду наша Катя! Вот стерва, какая она у нас все же красивая… А ты в курсе, - повернулась она к Акнир, - что ее мама красивой во-още не была. И папа, и бабушка с дедушкой тоже. А прабабушка - вообще типа уродина. Она одна такая в роду… Везет же некоторым!
- Или наоборот - не везет, - сказала юная ведьма.
* * *
- А сейчас два долгожданных лота, - объявил ведущий аукциона - облаченный в черный смокинг малоизвестный театральный артист с сединами "благородного отца", - Вильгельм Котарбинский - один из ярчайших символистов Модерна, - почти слово в слово продублировал он определенье хозяина. - Поляк по происхождению. Окончил художественную Академию в Риме. Жил в Киеве. Участвовал в росписи Свято-Владимирского собора. Особенно высоко искусствоведы оценивают его шестикрылых серафимов на хорах. Вместе с Павлом Сведомским написал "Суд Пилата", "Тайную Вечерю", "Распятие", "Въезд Господень в Иерусалим". Работы художника хранятся в Третьяковской галерее, Русском музее, Национальном музее в Варшаве. Однако, - "благородный отец от искусств" сменил темпоритм, - особой популярностью у публики Серебряного века пользовались его работы иного плана - полные магии, символов и фантастических видений. Отпечатанные в киевском издательстве "Рассвет" почтовые карточки с изображением мистических сепий летали по всей Империи. Коллекционеры открыток с его работами знают, что он часто переписывал один и тот же полюбившийся сюжет много раз, меняя лишь отдельные детали…
- То есть занимался самоплагиатом, - шепнул своей спутнице Катин соперник - и непосредственно на аукционе генеральный директор банка сел прямо позади Дображанской.
Помимо его дамы, Катерины, рыжей художницы и двух дочек богатых пап, женщин в зале не было - только мужчины. Все держали в руках круглые таблички с номером.
- Вильгельм Котарбинский был чрезвычайно плодовит, - продолжал "благородный" ведущий, - рисовал много и быстро. Потому точное количество созданных им работ не известно до сих пор. Киев постоянно открывает нам новые и новые чудные находки… С тем большим удовольствием я представляю вам две никому не известные "жемчужины", найденные в городе совсем недавно. Лот № 22. Вариация на тему сюжета "В тихую ночь", начало ХХ века, бумага на картоне…
Милая девушка в черной юбке и белой блузе вынесла и поставила на возвышение небольшое полотно размером 34×68. Одновременно изображение появилось на киноэкране над головою ведущего. Катерина перевела взгляд на каталог аукциона.
Здесь новоявленная и не известная ранее работа "В тихую ночь" была опубликована рядом с известной - растиражированной в виде дореволюционной открытки издательства "Рассвет", Киев. Разница между двумя "ночами" была небольшой. И та, и другая представляли собой синее звездное небо над туманным озером. Из водного тумана выплывала облаченная в длинную светлую рубаху дева-душа. Ее принимал в объятия спустившийся с неба темнокудрый ангел. Профиль девы был обращен к нему. Губы ангела касались ее бледного чистого лба.
Но на открытке левая рука девушки плетью висела вниз, в то время как выставленный на продажу шедевр представлял туманную деву в другой позе - рука красавицы обнимала ангела за шею.
На строгий вкус Катерины Михайловны сюжет был нестерпимо слащавым, и она перевернула страницу, чтобы взгляну ть на следующий лот - № 23. Вариация на тему "Духа Бездны".
Здесь все было наоборот. Ангел был женщиной с огромными черными крыльями, с обращенным в анфас страшным и прекрасным лицом - с суровым ртом и большими застывшими глазами. Прижимая к себе замершего от страха мужчину, Черный Ангел тянул его вниз - в черную расщелину скал. И что-то в этом сюжете зацепило Катю - некая сила, неподдельная вопиющая боль, кричащий ужас и страх. Черный Ангел понравился ей много больше - как работа он был неизмеримо сильней. Но Маше, влюбленной в темноволосых серафимов Владимирского, несомненно, скорей подходил напоминавший их Ангел Белый.
Тем временем аукцион начался.
- Начальная цена тысяча долларов, - оповестил ведущий. - Кто даст тысячу?
Блондинка в первом ряду быстро подняла номер - судя по возбужденному выражению лица, раздражавшая Катю душевно-ангельская сентиментальность "Тихой ночи" казалась ей воплощением высшего искусства, а розовое платье девы-души было точно такого же цвета, как шторы в ее спальне.
- Тысяча! - радостно подхватил ведущий. - Следующий шаг - тысяча сто, - надбавил он положенные десять процентов. - Кто его сделает? О, вот и тысяча сто…
Огненноволосая дама с голубым бриллиантом на шее махнула номером. Ее серьга сверкнула… И Катя забыла про торг - забыла, зачем пришла сюда, забыла о празднике Маши, забыла даже о том, что этот бриллиант не ее… Алмазная сережка смотрела на Катю, маня ее дивной чистотой родника. Взгляд бриллианта был таким пристальным, что Дображанская растворилась в нем, - камень словно оказывал на нее гипнотическое действие… Она очнулась только тогда, когда ведущий воскликнул:
- Двадцать пять тысяч. Кто даст больше? Следующий шаг - двадцать семь тысяч пятьсот. Вижу двадцать семь тысяч пятьсот!
Блондинка не сдавалась. Рыжая - тоже. Имелись и другие соперники. Одни демонстративно тянули руку вверх, иные, желавшие сохранить инкогнито до финала торгов, делая ставку, делали лишь еле заметное движение, видимое одному ведущему, и Катерина не могла понять, с кем еще она ведет торг. Но ей стало заранее жалко потраченных денег.
- Следующий шаг - тридцать тысяч…
Кто б мог подумать, что "самоплагиат" и "мусор в стиле Модерн" будет иметь такой спрос?
- Вижу… Тридцать тысяч! - сказал ведущий, ответив тем самым на заданный ею вопрос. Он смотрел прямо за спину Дображанской, туда, где сидел ее соперник - директор банка.
"И ты, Брут?.." - мысленно вздохнула она и качнула своим номером.
- Тридцать три… - седовласый ведущий аукциона не смог сдержать излишне жгучего взгляда на красивую Катю. И в который раз ее красота немедленно вышла ей боком.
Стоило седовласому выдать ее, сидевший перед Дображанской долговязый и худой бизнесмен, известный взрывным и неуправляемым нравом, быстро обернулся к ней и прошептал:
- Кончай! А то посажу… Поняла?
От неожиданности Катя моргнула. Приняв моргание за знак согласия, тот удовлетворенно вернулся в исходную позицию.
"Он что, угрожает мне? Киевице?" - к щекам Дображанской прилила кровь.
- Тридцать шесть, - отреагировал ведущий на движение блондинки. - Сорок тысяч, - его взгляд опять полетел за спину Дображанской. - Сорок четыре, - взгляд переместился вперед.
Рыжая художница уже отпала. Но Кате надоело ждать - решительно сбросив с себя остатки бриллиантового гипноза, она встала и крикнула, нарушая все правила.
- Я даю шестьдесят! Есть желающие дать больше? - Рука Дображанской, украшенная кольцом с подавляющим волю алмазным цветком одолень-травы, подняла номер.
Возразить ей не смог никто. Со всех сторон на Катю полетели лишь недовольные взоры, гримасы и возмущенное шиканье. Блондинка в первом ряду полоснула ее обозленным взглядом, не скрывая обиды за угнанную картину, которую она уже никогда не повесит в своей розовой спальне. Сопровождавшая ее, не участвовавшая в аукционе шатенка, присовокупила неприкрытую ненависть - за изумительно красивую Катину внешность, которой не будет обладать никогда. Рыжая художница тоже посмотрела на Дображанскую, быстро, но пристально, - и даже не на нее, а на ее брошь, кивнула, словно по одной эмалевой бабочке-модерн определила всю Катину суть, - и сразу отвернулась.
Видимо получив знак от хозяина, ведущий провозгласил:
- Шестьдесят тысяч - раз…
Взрывоопасный бизнесмен развернулся к Кате всем телом. Его глаза кипели, тонкие губы змеились. Внезапно он издал краткий невразумительный вскрик, порезавшись о ее взгляд… В прямом смысле слова - по щеке мужчины потекла быстрая кровь. Порез был коротким, но горючим, глубоким. Кровь скользнула на белый воротник рубашки, поползла по груди. Мазнув рукой по щеке, бизнесмен ошарашенно посмотрел на свою ладонь.
- Вы порезались, - сухо сказала Катя, не сводя с него ставших бездонными глаз. - Нужно быть осторожней. Так ведь можно случайно порезать и горло.
"Кто ты???!!! - прочитала она ответный обезумевший взгляд. - Ведьма!.." - Рука мужчины схватилась за шею.
- Пустите. Я порезался… запонкой, - быстро сказал он соседу и спешно вышел из зала.
- Шестьдесят тысяч - три! Продано!.. - элегантно стукнул молоточком ведущий. - Екатерине Михайловне Дображанской.
Катя, в свою очередь, тоже обернулась, чтобы взглянуть на вновь поверженного соперника сзади - швырнула генеральному директору банка прямой насмешливый взгляд. Тот едва сдержал спазм, и она поняла, что в кармане у него покоилось ровно тридцать тысяч, но она вновь смешала ему все карты.
Внезапно в сердце у Дображанской опять закололо. По коже помчался озноб. Тело бросило в жар, кожа стала огненной.