- А я не могу. Поздно. Моя смерть в вине… Передай Муромцу мой прощальный поклон.
- Передам, - сказал я, поднимаясь. - А что передать твоему деду, когда я встречу его… там?
Миска снова полетела в меня.
- Прощай, Рустам, - сказал я.
На Калку я вернулся поздней ночью, но богатыри не спали. Они сидели вокруг костра на берегу реки, и Алеша играл на свирели что-то мелодичное и невыразимо печальное. По ту сторону реки волновалось оранжевое море из горящих костров, слышались крики, звуки труб и бубнов. Один костер - на этом берегу, и тысячи - на том…
- Не поверил? - прозорливо догадался Муромец, когда я подошел к костру. - Как обычно… Местные крестьяне уже увязали скарб и двинулись отсюда прочь. Они и предупредят всех на своем пути… Бабу Ягу видел?
- Она не сможет помочь. У нее… более важные дела.
- Это хорошо, - спокойно отозвался Муромец. - Старуха зрит будущее. Если она бережет себя для более важных дел, значит это будущее у земли русской есть.
- А что Владимир? - спросил Добрыня.
- Князь умер, - ответил я. - Дадон женился на Варваре и стал князем.
- Жаль, - после долгого молчания сказал Добрыня. - Владимир был славным воином… Многое успел… Вечная ему память… Что ж… До рассвета уже недалеко. Ты знаешь какие-нибудь песни твоих стран, Иван? Спой нам…
Я принял протянутые гусли, подумал, перебирая многочисленный репертуар своего мира, и словно блики костра высветили из моей памяти строки Брюсова. Я бережно тронул струны и запел:
- …Стародавней Ярославне тихий ропот струн.
Лик твой древний, лик твой светлый, как и прежде, юн.
Иль певец безвестный, мудрый, тот кто "Слово" спел,
Все мечты веков грядущих тайно подсмотрел?
Или русских женщин лики все в тебе слиты?
Ты - Наташа, ты - и Лиза, и Татьяна - ты!
На стене ты плачешь утром… Как светла тоска!
И, крутясь, уносят слезы песнь певца - в века!
Туман еще клубился над болотом, размывая очертания деревьев и наполняя воздух затхлой сыростью, когда мы выехали к узким мосткам, проложенным через топь.
- Так вот ты каков, Калинов мост, - вслух произнес я, разглядывая неприметные, выложенные полусгнившим хворостом мостки. - А как красиво звучит в сказках…
- В сказках все красиво звучит, - сказал Муромец, - там и дурак героем выступает…
- Тихо! - поднял руку Добрыня. - Идут…
На той стороне туман сгустился, зашевелился, перекатываясь темными волнами, и вдалеке что-то зарокотало походным барабаном.
- Конница, - определил на слух Муромец. - Здесь им придется вести коней в поводу. А пешком больше двух человек зараз не пройдут
- Стрелять будут? - спросил я.
- Нет, - уверенно ответил Муромец. - Во-первых, туман. А во-вторых, это все таки не бушмэны. Позориться, если четырех человек стрелами или дротиками забросать придется? Так будут прорываться, на воинское искусство надеясь. А в этом мы с ними поспорим.
Он надел боевые рукавицы и с тихим шелестом вытащил из ножен меч.
- Я первый. Окажите мне эту честь?
- С Богом, Илюша, - хлопнул его по обтянутому кольчугой плечу Добрыня. - В раю встретимся. Без меня только пить там не начинай, а то знаю я тебя - и в раю запасов не хватит.
- Но ты все же не торопись, - усмехнулся в ответ Илья. - Если меньше моего хазар навоюешь: лучше на земле оставайся - я со слабаками не пью.
Он не торопясь выехал на опасно хрустящий хворостом мост и застыл едва видимый в тумане, поджидая приближающегося врага.
- Кто посмел встать на пути непобедимого войска хазарского? - донеслось с той стороны.
- С каких это пор оно непобедимым стало? - удивился Илья. - Бил я вас всегда и теперь привычек менять не собираюсь.
- Готовься к смерти, хвастливая собака, - заорали с той стороны и мост затрясся от множества бегущих по нему ног…
Да, старик умел драться. Видел я его на боях тренировочных, и в ратоборстве с бушмэнскими монстрами, но такой уровень мастерства он показал мне только сейчас. Трех минут не прошло, а болото уже приняло в дар первый десяток неразумных.
- Муромец, ты, что ли? - обеспокоенно спросили с той стороны.
- Узнали, наконец?
- Что ты здесь делаешь? Ваш князь приказал снять заставы…
- Ты что, дурной совсем? - обиделся Муромец. - Давай следующих.
Мост затрясся сильнее. Минут пять слышалась возня, пыхтение, звон метала, приглушенные крики, затем все смолкло.
- Муромец, ты жив? - спросили из тумана.
- Умер, - лаконично ответил Илья. - Давай следующих.
- Муромец, - предложили с той стороны. - разойдемся по хорошему? Мы тебя не тронем.
- И на том спасибо, - обидно рассмеялся богатырь. - Я вам того же пообещать не могу… Я хочу видеть вашего вождя - Исаю.
- А не слишком ли большую честь запрашиваешь?
- А ты его спроси, - посоветовал Муромец.
На пару минут воцарилась тишина, затем тот же голос сообщил:
- Он едет к тебе, встречай.
Муромец повернулся к нам и помахал рукой, прощаясь. Затем твердым, уверенным шагом пошел вперед и туман поглотил его. В вязкой, наполненной ожиданием тишине мы переглянулись, и тут ударил звон. Да какой! Словно сотни колоколов звонили о битве страшной, неистовой и невиданной досель. Не знаю, сколько это длилось: каждый миг показался мне вечностью… Наконец, в болоте чавкнуло, словно коровью тушу сбросили и хриплый, нечеловечески яростный голос Ильи вновь зазвучал над болотом:
- Что, сынку, помогли тебе твои бушмэны?.. Эй, вы! Давайте остатки!
- Почему не рассеивается туман? - спросил я, устав от ожидания. - Илья бьется не первый час, давно должно взойти солнце?
Мне никто не ответил.
- Твоя очередь, Добрыня, - вдруг повернулась к нам непривычно молчаливая Скилла.
Добрыня кивнул, надел шлем и слез с коня.
- Беги, дружище, на волю. Послужил ты мне славно, - он хлопнул коня по крупу, и не прощаясь с нами, пошел в туман.
- Муромец, мы же тебя убили?! - раздался из сумрака испуганный возглас.
- Размечталась, падаль! - рявкнул Добрыня Никитич. - Давай следующих!
Час прошел или день, наконец Скилла вздрогнула и, холодно блестя глазами, кивнула Алеше:
- Твой черед, богатырь.
Попович соскочил с коня, отвязал от седла булаву и весело пояснил мне:
- Буду я еще о пагань добрый клинок тупить. И это за милую душу скушают. Бывай, Иван, не поминай лихом.
Он бодро прошел по мосткам и из тумана донесся его веселый голос:
- Вы что там, все кончились? Я только разогреваться начал. Давай следующих, не томи!
- Муромец, ты не сможешь убить нас всех! - заорали в ответ. - Мы все равно пройдем!
- Эта дорога ведет прямо в ад, - ответил Попович. - Так что пройдете…
… Через долгий, бесконечно долгий промежуток времени, Скилла вздохнула и повернулась ко мне:
- Пора. Наш черед.
- Тогда поехали, - сказал я и сухие прутья калины затрещали под копытами Таната.
Примерно на середине моста я остановился и позвал в клубы тумана:
- Долго вас ждать прикажите?
- Муромец, ты - русский див?! - взревели с той стороны. - Сколько же тебя убивать можно?!
- Меня нельзя убить, - заверил я. - С какой бы стороны вы не шли, у вас на дороге всегда будет стоять Илья Муромец. Те, кому посчастливиться выжить сегодня, пусть передадут это своим детям и внукам. А пока - идите, я вас жду.
Из белесых сумерек вынырнули первые воины, при виде меня на черном, как ночь коне и оскаленной Скиллы, попытались остановиться, но сзади уже набегали, подталкивали, они злобно завизжали и их короткие копья метнулись в мою сторону…
Я уже давно не считал ни время, ни нападавших. Рука перестала болезненно ныть и словно одеревенела. Забрызганная кровью от носа до хвоста Скилла защищала грудь и живот коня, глаза ее рубиново сверкали в темноте, и убивала она молча и беспощадно.
- Ты можешь уходить, - сипло выдохнул я, когда спала очередная волна врагов. - Ты не обязана умирать здесь. Я отпускаю тебя.
- Как был ты говорящим мужиком, так говорящим мужиком и помрешь, - зло оскалилась она. - Еще Танату такое предложи - он тебе точно копытом в лоб заедет…
- Мои силы на исходе, - признался я. - Я и так продержался так долго только благодаря вам. Думаю, настала пора ринуться вперед, добраться до вожаков их войска и рубить, топтать, рвать, пока сил хватит…
- И это мой копьеносец, - раздался сзади спокойный и знакомый голос. - Какое неверие! Стыдно!.. Ладно… Умереть, мальчик, ты еще успеешь, а пока отойди, передохни, мы тебя сменим…
Холодея от ужаса, я обернулся. До берега было далеко, но я отчетливо видел всех троих. Ровное, неземное свечение делало их доспехи серебристыми, а лица спокойными и озаренными.
- Но… Как?! - ошеломленно спросил я.
- Долго объяснять, - улыбнулся Муромец своей так знакомой мне улыбкой. - Но до первых лучей солнца ты можешь отдыхать.
- А когда оно взойдет?
- А вот это от нас зависит, - подмигнул мне Алеша.
- Не слушай обалдуя, - сказал мне Добрыня. - Ты славно бился, Иван. Теперь дай нам закончить начатое.
Я слез с коня и устало опустился на берег. Богатыри, в неземном сиянии проехали мимо меня и туман расступился перед ними, открывая перекошенные от такого зрелища лица хазар. В стане врага царило замешательство, близкое к панике. Вожди уговорами и плетьми пытались заставить своих людей двигаться вперед, но объятые священным ужасом воины падали на землю, закрывая головы руками.