- Это они оставили нам, - заметил я. - В спешке.
- Возможно, и с целью. - Дональд скривил губы в подобие улыбки. - Это австралийское вино. Мы привезли его с собой.
- Лучше, чем ничего, - пренебрежительно бросил я, достал бутылку и стал читать этикетку.
- Лучше, чем многие из тех, какие ты знаешь. Некоторые австралийские вина великолепны.
Я перенес коробку в кухню и плюхнул на стол. Лестница из погреба вела в кладовку рядом с кухней, где стояла стиральная машина и другие хозяйственные вещи. Мне и в голову не приходило, что там есть лестница в погреб: я никогда не обращал внимания на белую дверь, считая, что это всего лишь еще один шкаф. А теперь, задумчиво разглядывая не бросавшиеся в глаза белые филенки, я удивлялся, как грабители вообще заметили ее в стене.
- Думаешь, грабители знали, что вход в погреб здесь? - спросил я. Дональд пожал плечами. - Я бы никогда не догадался.
- Ты не грабитель.
Дональд нашел штопор, открыл бутылку и налил темно-красную жидкость в два кухонных стакана. Я попробовал, и правда, чудесное вино, легко понять даже с моим непритязательным вкусом. «Виннс Кунаварра Каберне Совиньон». Название такое же приятное, как и вкус вина. Дональд рассеянно выпил свой стакан, будто это была вода. Стекло несколько раз клацнуло о зубы. Во многих его движениях еще чувствовалась неуверенность, словно он не помнил, как делал это раньше. И я понимал причину. Он все время думал о Реджине, и эти мысли буквально парализовали его.
Прежний Дональд был уверенным в себе человеком, способным управлять и даже расширить полученный по наследству бизнес средней руки. Лицо упрямца с резкими чертами смягчали янтарные глаза, всегда готовые к улыбке, и он считал лучшей тратой денег приобретение предметов антиквариата и хорошую стрижку в дорогой парикмахерской.
Новый Дональд, придавленный несчастьем, каждый шаг делал будто первый раз в жизни, он пытался вести себя прилично, но словно забыл, что это значит.
Мы провели вечер в кухне, обмениваясь редкими фразами, наскребли какую-то еду и съели ее, сделали уборку, поставив на место сброшенные с полок банки и коробки. Дональд казался полностью поглощенным работой, но половину банок поставил вверх ногами.
Три раза за вечер кто-то звонил в парадную дверь, но не тем кодовым звонком, о каком мы договорились с полицией. Телефонная трубка лежала рядом с аппаратом, поэтому телефон молчал. Дональд отклонил предложения друзей переселиться к ним, видимо, его приводила в ужас перспектива разговаривать с кем-нибудь, кроме меня и инспектора Фроста.
- Почему они не уезжают?! - в отчаянии воскликнул он после третьей попытки репортеров прорваться в дверь.
- Они не уедут, пока не увидят тебя, - объяснил я и подумал: «Пока не выжмут из тебя все до капли и не выплюнут косточки».
- Я просто не могу, - устало покачал он головой.
Дом походил на осажденную крепость.
Ближе к полуночи мы поднялись наверх, чтобы лечь в постель, но я понимал, что вряд ли Дональд уснет, скорее и эту ночь он проведет, как предыдущую, не сомкнув глаз. Полицейский врач оставил снотворное, но Дональд не стал принимать таблетки. Я попытался уговорить его, но так же безрезультатно, как и вчера.
- Нет, Чарльз, у меня такое чувство, что если я приму таблетку, то брошу ее одну. С… спрячусь. Думать только о себе, а не о… о том, как ужасно было для нее умирать, когда рядом нет того, кто… Я любил ее.
Он хотел предложить Реджине такое своеобразное утешение, как собственная боль. Я покачал головой, но таблеток ему больше не предлагал.
- Ты не возражаешь, - застенчиво начал он, - если сегодня я останусь на ночь один?
- Конечно, нет.
- Мы сделаем тебе постель в какой-нибудь другой комнате.
- Прекрасно.
Он открыл шкаф с бельем и растерянно показал на стопки простыней.