Она сказала. "Ага,Магдалина",-
произнес он с коротким смешком и, так же внезапно освободив ееотнапора
своего взгляда, продолжал свой глухой разговор с Левандовской.
Погодя он замолк,закурили,отдираяприлипшийкяркой,словно
воспаленнойгубекусочекпапироснойбумаги,сказал:"Идея,госпожа
Левандовская. Возьмите на мой счет автомобиль и поезжайте в оперу - у меня
вот оказался свободный билет, вы как раз успеете".
Левандовская поблагодарила, степенно возразив, что сегодняусталаи
остается дома. "Можно вам сказатьдваслова?"-недовольнопроговорил
Мюллер и встал состула."Выпейтеещечашку",-спокойнопредложила
Левандовская. Он пожал плечами, окинул Магду каким-тохлещущимвзглядом,
но вдруг просиял добродушной улыбкой, сел на диван рядом с ней ипринялся
рассказывать серию анекдотов о каком-то своем приятелепевце,которыйв
"Лоэнгрине" не успел сесть налебедяирешилждатьследующего.Магда
кусала губы и вдруг наклоняла голову, помираясосмеху.УЛевандовской
уютно трясся бюст.
Он позволил себе роскошь медленного подступа, осторожныхиласковых
взглядов, даже вздохов. Левандовская, получившая только небольшой задаток,
а заломившая неслыханную цену, не отходила ни на шаг. С ее согласияМагда
перестала позировать и проводила целые дни за вышивкой. Иногда, когдаона
вечером выводила собаку, Мюллер вырастал из сумерек и шел рядом снею,и
ее это так волновало, что онаневольноускорялашаг,изабытаятакса
отставала, упорно и грустно ковыляя бочком,бочком.Левандовскаявскоре
почуяла эти встречи и стала выводить собаку сама.
Так прошло больше недели соднязнакомства.ОднаждыМюллеррешил
принять чрезвычайные меры. Платить огромную сумму, которую просила сводня,
было нелепо, разделовыходилосамособою.Придявечером,онмного
наговорил смешного, выпил три чашки кофе, затем, улучив мгновение, подошел
к Левандовской, поднял ее, быстрой, мелкой рысцой понес в ванную и,ловко
переставив ключ, запер дверь. Левандовская была так поражена,чтопервые
полминуты молчала, - потом, впрочем, приняласьвопить,стучатьиухать
всем телом в дверь. "Забирай свои вещи и айда", - обратилсяонкМагде,
которая стояла среди гостиной, держась за голову.
Они поселилисьвхорошейкомнате,снятойимнакануне,и,едва
переступив порог, Магдасохотой,сжаром,дажескакой-тозлостью
предалась судьбе, осаждавшей ее так давно, такупорно.Мюллер,впрочем,
нравился ей совсем по-особенному, - было что-то неотразимое в егоглазах,
в голосе, в ухватках, в его манере толстыми жаркими губами ездить вверхи
вниз по спине, между лопатками. Он мало с ней разговаривал, часамисидел,
держа ее у себя на коленях, посмеиваясь и о чем-то думая.Онанезнала,
какие у него дела в Берлине, кто он, - икаждыйраз,когдаонуходил,
боялась, что он невернется.