Интересно знать, вдруг подумал Кречмар, смотрят ли вообще капельдинерши на
экран или все им осточертело?
Как только замолк рояль и в зальце рассвело, он опять ее увидел:она
стоялаувыхода,ещекасаясьскладкипортьеры,которуютолькочто
отдернула, и мимо нее, теснясь, проходили люди, уже насытившиесясветовой
простоквашей. Одну руку она держала в кармане узорного передника. Налицо
ее Кречмарсмотрелпрямоскаким-тоиспугом.Прелестное,мучительно
прелестное лицо. Ничего оно не выражало, кроме, быть может, утомления.Ей
было с виду пятнадцать-шестнадцать лет.
Затем, когда зальце почти опустело и начался прилив свежих ясноглазых
людей, она несколько раз проходила совсем рядом, ивблизионабылаеще
милее. Онотворачивался,смотрелпосторонам,таккакбылослишком
тягостно длить взгляд, направленный на нее, и ему вспомнилось, сколько раз
красота проходила мимо него и пропадала бесследно.
С полчаса он просидел в темноте,выпуклымиглазамиуставившисьна
экран. Она приподняла для него складку портьеры. "Взгляни!" - подумал он с
некоторым отчаянием. Ему показалось, что губы у нее легонько дрогнули. Она
опустила складку. Кречмар вышел и вступил в малиновую лужу-снегтаял,
ночь была сырая, с теплым ветром.
Через три дня он не стерпел и, чувствуя стыд, раздражение и вместес
тем какой-то смутно рокочущий восторг, отправилсявновьвв"Аргус"и
опять попалкконцусеанса.Всебыло,каквпервыйраз:фонарик,
продолговатый луиниевский глаз,ветерок,темнота,потомочаровательное
движение руки, откидывающей рывком портьеру. "Дюжинный донжуан сегодняже
с ней бы познакомился", - беспомощно подумал Кречмар. На экране, одетаяв
тютю, резвилась морская свинка Чипи,изображаярусскийбалет.Заэтим
следовала картина из японской жизни "Когда цветут вишни". Выходя,Кречмар
хотел удостовериться, узнает ли она его.
Взгляда ее он не поймал. Шел дождь, блестел красный асфальт.
Если б он не сделал того, чего раньшенеделалникогда-попытки
удержать мелькнувшуюкрасоту,несразусдаться,чуть-чутьнасудьбу
принажать, - если б он второй раз не пошел в "Аргус", то, быть может,ему
удалось бы осадить себя вовремя.
Теперь же было поздно.Втретьесвоепосещениеонтвердорешил
улыбнуться ей, однако такзабилосьсердце,чтооннепопалвтакт,
промахнулся. На другой день был к обеду его шурин,говориликакразоб
иске Горна, дочка с некрасивой жадностью пожиралашоколадныйкрем,жена
ставила вопросы невпопад. "Что ты, с луны, что ли, свалилась?" - сказал он
и запоздалой улыбкойпопыталсясмягчитьвыказанноераздражение.После
обеда он сидел с женой рядом на широком диване, мелкими поцелуями мешал ей
рассматривать "Die Dame" и глухо про себя думал: "Какая чепуха...Ведья
счастлив... Чего же мне еще? Никогда больше туда не пойду".