III
Ее звали Магда Петерс, и ей было вправду только шестнадцатьлет.Ее
родители промышляли швейцарским делом. Отец,контуженныйнавойне,уже
седоватый, постоянно дергал головой и впадал по пустякам вярость.Мать,
еще довольно молодая, но рыхлая женщина,холодногоигрубогонрава,с
ладонью,всегдаполнойпотенциальныхоплеух,обычноходилавтугом
платочке, чтобы при работе не пылились волосы,нопослебольшойуборки
(производимой главным образом пылесосом, который остроумно совокуплялсяс
лифтом)наряжаласьиотправляласьчерезулицувгости.Жильцы
недолюбливали ее за надменность, за деловую манеру требовать увходящего,
чтобы он вытирал ноги о мат и не ступалпомрамору(которого,впрочем,
было немного). Ей часто снилась по ночам сказочно великолепная, белая, как
сахар, лестница и маленький силуэт человека,ужедошедшегодоверху,но
оставившего на каждой ступени большой черный подошвенный отпечаток, левый,
правый, левый, правый... Это был мучительный сон.
Отто, Магдин брат, был старше сестры на три года, работалтеперьна
велосипедной фабрике, презрительно относился к бюргерскому республиканству
отца и, сидя в ближайшем кабаке, рассуждал о политике, опускал сгромовым
стуком кулак на стол, восклицая: "Человек первым делом должен жрать,да!"
Такова была главная его аксиома - сама по себе довольно правильная.
Магда в детстве ходила в школу, и там ей было легче, чем дома, где ее
били много и зря, так что оборонительный подьем локтя был самым обычным ее
жестом. Это, впрочем, не мешало ей расти веселой и бойкой девочкой.Когда
ей было лет восемь, еедоболиущипнулбезвсякойпричиныпочтенный
старик, живший в партере. О ту пору она любила участвовать вкрикливойи
бурной футбольнойигре,которуюзатевалимальчишкипосредимостовой.
Десяти лет она научилась ездитьнавелосипедебратаи,голорукая,со
взлетающей черной косичкой, мчалась взад и вперед по своейулице,весело
вскрикивая, а потом останавливалась, уперевшись одной ногой в крайпанели
и о чем-то раздумывая. В двенадцать лет она немного угомонилась, и любимым
ее занятием сделалось стоять удвери,шептатьсясдочкойугольщикао
женщинах, шлявшихсякодномуизжильцов,илисмотретьнапрохожих,
отмечать платья и шляпы. Как-то она нашла на лестнице потрепанную сумочку,
авсумочкемыльцесприставшимволоскомиполдюжинынепристойных
открыток. Как-то ее поцеловал в открытуюшеюодинизгимназистов,еще
недавно старавшихся сбить ее с ног во время игры. Как-то,срединочи,с
ней случилась истерика, и ее облили водой, а потом драли.
Через год онаужебылачрезвычайномиласобой,носилакороткое
ярко-красноеплатьицеибылабезумаоткинематографа.Появилсяв
супротивном доме молодой человек, кудрявый, в пестрой фуфайке, которыйпо
вечерам облокачивался в окне на подушку и улыбался ей издали, -носкоро
он сьехал.