Тот без лишних слов выполнил в присутствии громадной толпы поручение своего господина.
О событии стало тотчас же известно по всей деревне. Хоркумар, придя домой, отказался от пищи и, словно умирающий, свалился на постель.
У наиба было не мало врагов среди арендаторов, — их злорадство было велико. Но когда об этом событии узнал Шошибхушон, совсем уже собравшийся было уезжать, кровь вскипела у него в жилах. Он не спал всю ночь.
На следующий день, рано утром, он направился к Хоркумару. Хоркумар взял его за руку и расплакался. Шошибхушон сказал:
— Подай в суд на сахиба за оскорбление, а я буду тебя защищать на суде.
Подать в суд на самого сахиба! Хоркумар был сначала испуган этой мыслью, но Шошибхушон оставался непреклонным. Хоркумар просил дать ему время на размышление. Но когда он увидел, что повсюду только и говорят об его унижении и что его враги не скрывают своей радости, он уже не мог выдержать и сказал Шошибхушону:
— Батюшка, я слышал, что ты вдруг почему-то решил уехать в Калькутту. Мы тебя не отпустим. Когда в деревне имеется такой человек, как ты, мы чувствуем себя гораздо увереннее. Но как бы то ни было, ты должен помочь мне смыть это невыносимое оскорбление.
Тот самый Шошибхушон, который все время прятался от людей за неприступной оградой одиночества, явился сегодня в суд. Судья, выслушав жалобу, позвал его в свой кабинет и дружественным тоном сказал:
— Шоши-бабу, не лучше ли было бы частным образом уладить все это дело?
Шоши-бабу, прищурив глаза и неподвижно, близоруким взором, смотря на переплет лежавшего на столе свода законов, ответил:
— Я не могу посоветовать этого моему клиенту. Он был публично оскорблен, — как же можно это дело уладить частным образом?
После краткого разговора сахиб понял, что этого близорукого, скупого на слова молодого человека ему не переубедить, и сказал:
— Олрайт, бабу! Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет.
Затем судья перенес день судебного разбирательства на более отдаленный срок и твердыми шагами вышел из комнаты.
Между тем окружной судья писал заминдару:
«Твой наиб оскорбил моих слуг и отнесся непочтительно ко мне; надеюсь, что ты примешь надлежащие меры».
Заминдар, встревожившись, тотчас же вызвал к себе Хор-кумара. Наиб рассказал ему все, что произошло. Заминдар разгневался и сказал:
— Когда лакей сахиба попросил у тебя масла для собаки, ты должен был, не говоря ни слова, дать ему то, что он просил. Ты что, разорился бы от этого?
Хоркумар не мог отрицать, что никакого разорения от этого бы не произошло. Признав свою вину, он добавил:
— Видно, планеты мне не благоприятствовали, — вот почему я так сглупил.
Заминдар сказал:
— А кто посоветовал тебе подать жалобу на сахиба?