Прихожая,где
висело темное зеркало с подставкой для перчаток и стоял дубовый
баул,накоторыйлегкобыло наскочить коленом, суживалась в
голый, очень тесный коридор. По бокам былопотрикомнатыс
крупными,чернымицифрами,наклеенныминадверях: это были
просто листочки, вырванные из старого календаря -- шесть первых
чисел апреля месяца. В комнате первоапрельской -- перваядверь
налево -- жил теперь Алферов, в следующей -- Ганин, в третьей--
самахозяйка,ЛидияНиколаевнаДорн,вдованемецкого
коммерсанта, лет двадцать тому назад привезшего ее из Сарепты и
умершего в позапрошлом году от воспаления мозга. В трех номерах
направо -- от четвертогопошестоеапреля--жили:старый
российскийпоэтАнтон Сергеевич Подтягин, Клара-- полногрудая
барышня с замечательными синевато-карими глазами,--инаконец
-- вкомнатешестой, на сгибе коридора -- балетные танцовщики
Колин и Горноцветов,обапо-женскисмешливые,худенькие,с
припудренныминосамиимускулистымиляжками. В конце первой
частикоридорабыластоловая,слитографической"Тайной
Вечерью"настенепротив двери и с рогатыми желтыми оленьими
черепами по другой стене, над пузатым буфетом, гдестоялидве
хрустальныевазы, бывшие когда-то самыми чистыми предметами во
всей квартире, а теперь потускневшие от пушистой пыли. Дойдя до
столовой, коридор сворачивалподпрямымугломнаправо:там
дальше, в трагических и неблаговонных дебрях, находились кухня,
каморкадляприслуги,грязнаяваннаяи туалетная келья, на
двери которой было два пунцовых нуля, лишенныхсвоихзаконных
десятков,скоторымионисоставлялинекогдадваразных
воскресных дня в настольном календаре господинаДорна.Спустя
месяцпослеего кончины, Лидия Николаевна, женщина маленькая,
глуховатая и небезстранностей.нанялапустуюквартируи
обратилаеевпансион,выказавприэтомнеобыкновенную,
несколько жуткую изобретательность в смысле распределениявсех
технемногихпредметовобихода,которыеейдосталисьв
наследство. Столы, стулья, скрипучие шкафы и ухабистыекушетки
разбрелисьпокомнатам,которыеонасобраласьсдаватьи,
разлучившись такимобразомдругсдругом,сразупоблекли,
принялиунылыйи нелепый вид, как кости разобранного скелета.
Письменныйстолпокойника,дубоваягромадасжелезной
чернильницейввидежабыисглубоким,как трюм, средним
ящиком, оказался в первом номере, где жил Алферов, а вертящийся
табурет, некогда приобретенный со столом этим вместе, сиротливо
отошел к танцорам, жившим в комнате шестой. Чета зеленых кресел
тоже разделилась: одно скучало у Ганина, в другом сиживала сама
хозяйка или ее старая такса,черная,толстаясучкасседою
мордочкойивисячими ушами, бархатными на концах, как бахрома
бабочки. А на полке, в комнате у Клары, стоялорадиукрашения
несколько первых томов энциклопедии.