СХЕМОТОЗ ДЕ МОСКУ́
Предисловие. Пустынная вакханалия
Когда ты остаёшься один на один с Миром, когда стоишь на руинах того, что ещё недавно казалось нерушимым, когда в реку непонимания и неслышания летят последние догорающие балки мостов – начинает казаться, что стоишь ты посреди бескрайней пустыни. И нет ничего – ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Голову обжигает Солнце пустоты, ступни всё глубже и глубже увязают в раскалённом Песке отчаяния. Но ты ещё живой. Внешне, но внутри… Внутри начинается эта извечная борьба Добра со Злом. Они так часто меняются местами, что порой кажется, что они просто близнецы. Причём однояйцевые. И вот, завидев первый мираж определённости, ты начинаешь движение. Куда направлены твои первые и робкие пустынные шаги? На миг может показаться, что к самому себе. С каждым новым шагом, с каждой новой внутренней баталией, ты начинаешь шагать чаще, но мираж отдаляется до тех пор, пока не исчезнет совсем. И начинается самое страшное – Верх сменяется Низом, затем наоборот, затем снова смена позиций. А всё потому, что тебе уже глубоко параллельно и широко перпендикулярно, что тебя спалит – раскалённый песок или палящее солнце. Вот тут – откуда ни возьмись, появляется Родник безразличия. Вода в нём прохладная, кристально-чистая. Сначала ты пьёшь жадно и, напившись всласть, позволяешь себе сделать запруду. Тут же. И когда воды прибыло достаточно погружаешься в эту плавню с головой. Тут приходит понимание того, что вот он – твой новый мир. Не хватает только яств. Но что это? Чей злой гений грамотно расположил неподалёку шатёр со столом, щедро уставленным самыми разнообразными угощениями? И вот сидишь ты такой – расслабленный, вкушаешь Похоть, пьёшь напиток Извращённых фантазий, куришь кальян Вседозволенности. Периодически ходишь к источнику освежиться, затем выходишь в пустыню для того, чтобы в очередной раз изменить положение песка и солнца. Просто так – для разнообразия. Внутренние битвы закончены. Штандарты Совести зачехлены, мечи Веры спрятаны в ножны, флаги Надежды брошены под стену Крепости Одиночества… И ты делаешь своим миром Пустынную вакханалию. А всё почему? Да потому, что пусто место свято не бывает…
Часть первая. На Горячее
Схемотоз – существительное, неодушевлённое, мужской род
1. неол. – способ быстро заработать много денег за счет глупости других
2. синоним. – афера, разводняк, кидалово, обувалово, лохотрон.
Как многогранен и загадочен мир! Нас окружают Вселенные и Космос, причём как в прямом, так и в переносном их смыслах. Мы легко можем опережать время, перемещаясь в часовых поясах, бежать из зимы в лето, из осени в весну… Бежать… Мы многое познали и многому научились – даже изменять гендерные признаки. Мы с лёгкостью тасуем слова, создавая из них новые, многозначащие и всеобъемлющие миксы. Но одна константа в этом параде новых и старых лексем остаётся всегда неизменной – это наречия. Вопреки, наперекор, однажды…
Однажды… Синтаксическая роль «однажды» – это обстоятельства. И, чёрт возьми, оно с ней справляется!
Всё подчинено этому маленькому трудяге, который не перестаёт нас удивлять. Жизнь по накатанной идёт своим чередом, до тех пор, пока в ней не случается трудяга-«однажды». И тогда неотвратимость событий начинает валиться тебе на голову с геометрической прогрессией, грозя погрести всё вокруг под слоем этого самого разнообразного «однажды». Это – его хобби. Ну, должно же быть хобби у каждого?! Многоэпохальный аншлаг! Иначе жить становится скучно и невкусно.
Рабочий день начинался, как обычно – разбор «полётов» в связи с завалом плана на новом участке стройки, моральный подзатыльник молодому «спецу», в очередной раз допустившему грубейшие ошибки в «чертёжке», грозящие полным обрушением пока существующего только на бумаге здания, подпись платёжек, согласование деталей с заказчиками и только после всей этой кутерьмы – просмотр нападавших в электронную почту писем и уведомлений.
Бегло листая список «входящих», взгляд Максима цепанулся за оповещение из «Однокашников»: «У Вас одно новое сообщение». Ради интереса, решил посмотреть, кому это он там мог понадобиться, ведь в этой социальной сети он не проявлялся с тех пор, как закончил институт, да и люди его уровня в «Однокашниках» стараются не светиться… Что там? Письмо от некой Михтялёвой Марго… «Кто такая? Не помню… Хотя… Нет, потом, всё потом. Сейчас главное – не это».
Весточка на аккаунте в давно заброшенной соцсети была совсем не тем, чего ждал Максим Студеника. А он ждал. И ждал трепетно. Ждал того самого единственного сообщения, от которого, возможно, зависела вся его дальнейшая карьера архитектора, из-за которого он постоянно прессовал молодёжь из проектного отдела. Студеника ждал результатов заседания московской конкурсной комиссии по представленному им проекту, существовавшему пока лишь только на бумаге. Проекту, шлифовку которого никак не могло завершить возглавляемое имени архитектурное бюро его имени.
На этот конкурс он вышел абсолютно случайно, в открытую его никто не объявлял. Просто в один прекрасный день в его электронном почтовом ящике появилось письмо от Вовки Митрошина, бывшего однокурсника по Казанскому архитектурно-строительному, в котором тот под строжайшим секретом предлагал ему поучаствовать в «закрытом распиле московского пирога».
Вовку Максим, к своему теперешнему стыду, помнил исключительно на уровне ощущений. Да, был такой на параллельном потоке, пересекались в компаниях, вместе водку пили. Вроде… Но не более того. К тому же, с момента окончания альма-матер лет уже минуло прилично… «Если Вас находят люди, о которых Вы не слышали более трёх лет, значит им от Вас что-нибудь да нужно. Скорее всего, за Ваш счёт».
С чего это Вовка решил пригласить его «на горячее», Максу было не ясно, и поначалу это очень напрягало. Но, что бы и как там не было, ехать в Москву Максиму необходимо было по-любому. Он оттягивал этот момент, как когда-то, судя по учебнику новейшей истории из его школьной юности, «немецко-фашистские захватчики свой позорный конец».
Надо было закончить процедуру оформления отцовского наследства, пока остальные страждущие не налетели, по любимому выражению его матери, «как на горячее дерьмо с острым ножиком». Долгожданное письмо от Вовки, случись оно вдруг, в чем Макс сомневался день ото дня всё больше, лишь выступило бы катализатором в происходивших с ним в последнее время жизненных процессах.
В Казань они перебрались сразу же после шумного развода родителей Максима. «В ссылку на ПМЖ», – как с горечью любила шутить мама в особо тяжкие минуты их с Максимом «автономки». Макс долгое время пытался разобраться в причинах произошедшего расставания родителей. «Для себя». Но, сполна выслушав, больше похожие на самооправдания, их «правдивые» истории, окончательно запутался и бросил это бесполезное занятие. Ни мать, ни отец вины за собой не видели, ответственностью за произошедшее много лет назад отчаянно играли в пинг-понг, и, казалось, до сих пор могли испытывать друг к другу, пусть и глубоко уязвлённые, но весьма себе нежные чувства.
По крайней мере, ни тот, ни другая узами брака себя более не связали и братьями-сёстрами Максима на порадовали. Мать отцовскую фамилию – Студеника – назад на девичью так и не поменяла, разговоров о смене фамилии Максом в момент получения первого общегражданского паспорта не заводила.
С полгода назад Максима разбудил подутренний звонок из Москвы. «Максим Валериевич, Ваш отец, Валерий Максимович Студеника сегодня ночью скончался от острой сердечной недостаточности. Примите мои соболезнования…», – сообщил отстранённый голос в трубке. – «Прощание с Валерием Максимовичем состоится послезавтра. Для вступления в права наследования, после похорон Вам необходимо посетить нотариальную контору по месту жительства усопшего…»