Виновные - Сулацкова Анна

Глава 1

Тася

Дверь дрожит от тяжелых ударов и снаружи слышатся ругательства. Еще немного и он вышибет мне дверь. Я подавляю тяжелый вздох, и быстро убираю стопку чистой одежды.

Подбегаю к двери, и отодвигаю многочисленные засовы, замки и задвижки. Делаю это, потому что у меня нет выбора. И потому что я знаю, чем может закончиться мое промедление. Руки у меня слегка подрагивают. Вытерев потные ладони о брюки, я распахиваю дверь.

У него черная форма с серебристыми пуговицами, а значит, мне стоит помалкивать. Было бы хуже, если бы стражников было больше, но и один способен причинить мне боль.

– В следующий раз я не буду так терпелив, – сквозь зубы цедит он и грубо отталкивает меня в сторону. Подошвы его ботинок оставляют грязные следы на деревянных половицах пола, когда стражник проходит в комнату.

– Что на этот раз? – спрашиваю я и покорно следую за ним.

У зараженных нет прав, только законы, которые мы должны соблюдать и которые касались только безопасности Верхнего мира, а на Нижний им плевать.

– Обычная проверка, – раздраженно отвечает стражник, его взгляд шарит по стенам, потолку и останавливается на стареньком платяном шкафу.

– Там ничего нет, – не выдерживаю я, – Можешь расслабиться…

– Я не нуждаюсь в твоих советах, – он подходит к нему и рывком открывает дверцы, – Оружие?

– Нет, – нужно быстро отвечать на вопросы, чтобы стражник не разозлился еще больше. Не сводя с меня полного ненависти взгляда, он запускает руку в мои вещи, и я напрягаюсь.

– Что это? – вытаскивает наружу стеклянный пузырек с зеленоватой жидкостью внутри, – Я спрашиваю, что это?

– Микстура от кашля, – у меня почти перестает биться сердце.

– Зачем? – требовательно интересуется стражник.

– Лекарство.

– Лекарство? – повторяет он предостерегающим тоном, – И зачем оно тебе?

Мне не удается придумать что-нибудь на ходу, поэтому говорю правду.

– Помогает при простуде…

Стражник с силой сжимает руку в кулак. Хрупкое стекло превращается в осколки. В воздухе плывет запах шалфея, солодки, и чабреца. Меня охватывает злость.

– Теперь уже нет, – самодовольно бросает он, стряхивая все на пол.

– Да, – вскидываю подбородок и не мигая смотрю на него, – Нет.

– Не смей так на меня смотреть, – стражник в мгновение ока преодолевает разделяющее нас расстояние и хватает меня за грудки, – Слышишь меня? – я чувствую исходящую от стражника злость и начинаю нервничать, сосредотачиваясь на его бледно-голубых глазах.

–Ты нарушаешь федеральный закон… – со вздохом напоминаю я и его пальцы в кожаных перчатках напрягаются, острые осколки впиваются мне в кожу, и в нос забивается резкий запах трав, – Это преступление.

– Сука, – его слюна попадает мне в глаза и залетает в рот, он с силой швыряет меня в стену и я до крови прикусываю язык, сползая на пол. Во рту появился металлический привкус.

– Само ваше существование оскорбительно, – шипит стражник, наклоняясь ко мне, его идеальное лицо искажает гримаса жгучей ненависти.

Нет смысла сопротивляться, это причинит мне еще большую боль. Но такими разговорами, я хотя бы могу отвести душу.

– Если ты такой чувствительный, просто не смотри, – не унимаюсь я, – Говорят, нервные клетки, не может восстановить даже аллопат, – глубокомысленно изрекаю я, он грубо наматывает на руку мои волосы и прикладывает сканер к моим цифрам.

Шею обжигает резкой болью, словно кто-то полоснул по нему лезвием.

Любые контакты с зараженными строго запрещены в обоих мирах. Законы прописали в регламенте «Золотой крови», которые каждый из нас должен знать наизусть и по требованию, процитировать каждый пункт.

Но стражники не утруждаются и просто используют нас в качестве игрушек для битья.

Им нравится мучить нас. Видеть страх в наших глазах. Видеть наше отчаяние.

И этот день не становится исключением. Стражник заносит кулак для удара и я поднимаю колени к лицу, защищая самые чувствительные места.

Быть может, у него плохое настроение, ему изменила его идеальная жена, или у детей чересчур низкий IQ. Причин много, итог один.

– Скоро всё изменится, – бросает стражник, тяжелые ботинки в последний раз бьют меня по ребрам.

Не сомневаюсь, станет еще хуже.

Несколько минут я неподвижно лежу на полу, из разбитой губы течет тёплая кровь, заливая подбородок. Боль пульсирует в такт быстрому биению сердца. Я смотрю в побеленный потолок, на котором уже начинают проступать темные пятна и раздумываю, где мне достать известь.

В окне надоедливо жужжит муха, она бьется о стекло снова и снова, пытаясь выбраться на свободу. На мгновение, я представляю, что это я изо всех сил царапаю раму, задыхаясь от бессилия.

Застонав, я переворачиваюсь на бок. Кое-как мне удается подняться на ноги. Ковыляю к умывальнику и ополаскиваю лицо холодной водой. Мне сразу становится лучше. Голова кружится, но переломов нет.

Я сплевываю сгусток крови и провожу языком по зубам. Все остались на своих местах, даже слегка выступающие из ровного ряда клыки.

Стоматологов в нашем мире попросту нет и я помешана на уходе. У меня особый пунктик, который никто никогда не нарушает: даже если ты будешь при смерти, пожалуйста, не забудь почисть зубы.

Я беру в руки полотенце и стираю кровь с верхней губы, морщась от боли. Она слегка отекла и мне больно открывать рот. Закончив, я выхожу на улицу. Первое, что я вижу, это грязь.

Здесь всегда слишком грязно и даже солнце не способно это исправить. А когда идет дождь, становится только хуже. Спасает только снег, но вместе с ним приходит холод. А тепла всегда не хватает.

«Верхние» дают нам ровно столько, чтобы мы все разом не передохли и им не пришлось бы вносить платеж в свои кредиты, тратясь на наши похороны.

Я иду в сторону колючей проволоки, сразу за ней высокая бетонная стена. Это единственное, что отделяет нас от мира роскоши. И… первоклассной еды. Мой кредит уже превышен и ближайшие месяцы нам придется жестко экономить.

У меня урчит в животе, напоминая, что я ничего не ела с самого утра.

Я прохожу мимо таблички: « Карантинная зона, просьба не пересекать границу» и сворачиваю в противоположную сторону. Я стараюсь идти тихо, в этой части города полно ублюдков, для которых убийство это просто способ скрасить свой досуг. Есть места еще хуже, чем это, но туда лучше вообще не соваться, если не хочешь проблем с прокаженными.

Я задерживаюсь около пожелтевшего портрета, прикрепленного к столбу. Одна его сторона полностью оторвана. Разгладив края, я вижу половину женского лица и цифру 35.

Департамент предоставляет достойное вознаграждение тем, кто готов играть на их стороне и решает закладывать своих же. Именно поэтому, никто не знает моих цифр, кроме самых близких.

Подавив тяжелый вздох, я быстро пересекаю развалившееся дорожное полотно и подхожу к небольшому деревянному дому. Внутри тускло горит свет, но ближе к ночи его отключат.

Я стучу трижды. Два быстрых. Пауза. И последний.

Дверь слегка приоткрывается.

– Саш, это я, – тихо говорю я и резко оглядываюсь, сердце быстро колотится в груди и я готова сорваться с места.

Чья-то тень стремительно двигается прямо ко мне, но через секунду, она сворачивает в другую сторону и я с облегчением выдыхаю.

– Кто это тебя так? – спрашивает Саша и открывает дверь настолько, чтобы я могла проскользнуть внутрь.

– Поцапалась с одним стражником, – я быстро закрываю пять тяжелых засова и это не паранойя. Это безопасность и возможность остаться в живых.

В нашем мире каждый за себя. И нападения «своих» не редкость.

– Когда-нибудь тебя убьют, – уверенно произносит Саша и строго смотрит на меня своими тепло-карими глазами.

– Но не сегодня, – я подмигиваю ему и прохожу сразу в зал, где спит мой брат. В ворохе серого постельного белья я замечаю его серебристые волосы. У меня перехватывает дыхание от чувства любви к нему.