Celistic. Патриоты - Дэннис Лэнгли

CelisticПатриотыДэннис ЛэнглиВадим Палонин

Электронный оркестр играл национальный гимн Великой Ламарянской Империи. На ярко освещенном плацу стояли шеренги солдат. По сторонам шел ливень, грохотал гром и сверкали молнии, но погодные лучеметы не пропускали облака на территорию части, так что над головами людей располагалось ровное прямоугольное «окно», в глубине которого, будто на дне колодца, проглядывалось синее небо.

Заканчивал читать свою речь командир, потрескивали, едва справляясь с напором ветра, лучеметы, а перед строем стояли четыре девочки подростка. Форма смотрелась на них карикатурно, широкие ремни, не рассчитанные на узкие талии, топорщились неловкими углами. Девочки дождались, пока командир закончит и наступит тишина, потом синхронно подняли правые руки, а левые положили на сердца. Сверкнула молния, вкрадчиво пророкотал плавный раскат грома.

И они заговорили: «Клянусь своей честью, всегда и везде я буду служить своей нации и своей родине с верой, старанием и любовью. Я буду дорожить славой ламарянского флага больше, чем собственной жизнью. Я буду подчиняться законам и вышестоящему командованию. В любой момент я буду готова не пощадить себя во имя страны и народа».

Посреди этой речи один из лучеметов замкнуло, и он вышел из строя. По людям ударили струи ливня. От неожиданности часть солдат кинулись под навес. На них кричали командующие, внося в строй еще больший хаос. Но девочки не сдвинулись с места, продолжая синхронно проговаривать присягу. От шума воды и криков уже никто их не слышал, а они говорили и говорили, и говорили.

Часть 1

Единственная стрелка миниатюрного будильника медленно приближалась к красной отметке. Когда оставалось уже совсем чуть-чуть, на циферблате высветилась еще одна стрелка. Она быстро побежала по кругу, а на фоне  проснулся полковник. Низенький, коротко стриженый, чуть замедленный и углубленный в свои мысли, будто старик (хотя на самом деле ему было не сильно больше сорока), он плавно поднялся, провел по глазам, опустил ноги в тапочки, потянулся и пошел в ванную. По пути он провел над будильником указательным пальцем, отключая его ровно в тот момент, когда обе стрелки коснулись черты.

Кровать за спиной автоматически отправила все белье в стирку, а устройства ванной также автоматически надвинулись, брея, моя, сканируя. И вся эта система двигалась настолько слаженно, лаконично и размеренно, что в какой-то момент стало уже не разобрать, где механизмы, а где человек, будто бы полковник растворился в этом танце услуг, превратившись в одну из шестеренок замысловатого механизма.

Через полторы минуты волна роботов схлынула, а полковник уже подключал себе утреннюю карту памяти. Эта процедура занимала всего полчаса, но обычно за весь день не случалось ничего хотя бы близкого к ней по важности. Если бы память полковника попала не в те руки, это стоило бы жизни не только ему самому, но множеству других людей. Ценность его памяти была настолько велика, что обычно он пользовался только небольшой частью, включающей лишь минимум, необходимый на один день. Еще ничего, если бы в секрете приходилось держать только пароли или адреса, но специфика работы полковника заставляла его отказываться от множества личных воспоминаний и привычек (они назывались «отпечатком личности» и позволяли компьютерам находить человека). Лишь полчаса в день у него было на то, чтобы перетряхнуть воспоминания, ненадолго вернув себе забытую человечность. Полчаса жизни. Большинство людей давно бы сошли с ума от такой работы, но полковник в это большинство не входил.

Тем временем комната вокруг него трансформировалась, кровать, раковина, шкафчики, кресла  исчезали где-то в стенах и потолке, а на их место выехал стол для совещаний.

Сама комнатка тоже не стояла на месте. Она неслышно проносилась между ярусами подземного комплекса главного разведывательного управления Ламара. Системы кранов и антигравов аккуратно передвигали помещения, так что люди, которые не должны были видеть друг друга, никогда бы не столкнулись в коридорах. Посетитель всегда встречал только тех, кого он имел право встретить. Этот комплекс невозможно было атаковать, отсюда невозможно было сбежать. Не существовало его карты, постороннему невозможно было узнать, где расположены его слабые места. Это была идеальная крепость.

Одна из стен комнаты расступилась  за ней показался высокий статный светлый человек с генеральскими погонами на плечах. У него были большие руки и открытое лицо. Генерала звали Ральфом Джеферсом, и он только что был назначен на эту должность. Полковник не обратил на Джеферса внимания  тот появился на полминуты раньше графика. За эти полминуты полковник успел закончить манипуляции с постоянной памятью и записать себе в голову оперативную информацию, необходимую на ближайшие сутки. Он сразу почувствовал приятное послевкусие, как после чашки хорошего кофе. Это был маленький подарок их системщика, знающего, что у полковника постоянно не хватает времени на хороший спокойный завтрак. Полковник непроизвольно улыбнулся этому фальшивому сладостному воспоминанию.

 Вы полковник Ник Фергюсон?  спросил генерал после небольшой паузы.

Они встретились взглядами.

«Очевидно, это я, все же на форме написано»,  мог сказать полковник, но промолчал, как раз дожимая оставшиеся секунды. Он вообще предпочитал молчать, когда мог.

Еще одна стена открылась, и за ней показался широкий спортивный зал.

Полковник знал, что генерал Джеферс явился, просто чтобы поздороваться, в конце концов им же предстояло еще работать вместе. Обычная вежливость. Стоило ли проявлять вежливость в ответ? Нет, не стоило.

Так ничего и не сказав, полковник шагнул было в зал, но Джеферс остановил его словами: «Ник, так не пойдет».

Полковник обернулся.

 Ник, я хотел, чтобы вы поняли. Вы привыкли так вести себя раньше, но давайте попытаемся как-то изменить характер вашего общения с командованием.  Ральф старался говорить мягко.

 А вы остановите меня.

На этом приветствие было закончено. Полковник оставил собеседника позади и вошел в зал. Его всегда раздражали все эти новички, которых спускали «сверху». Проблем от них всегда было больше, чем пользы. Прошлое начальство давно осознало, что лучше не лезть не в свое дело, но только не этот. Этот, конечно, знает, как все сделать лучше. Сейчас он все исправит, все починит. Герой. Характер общения он изменять явился.

От раздражения он даже закашлялся. И в то же мгновение его подхватили с обеих сторон две пары ловких рук.

 Вот, выпейте воды, полковник,  юркая девушка-блондинка протягивала стакан.

 Лучше молоко с медом,  назидательная брюнетка тянула другой стакан.  Оно хорошо действует на дыхательные пути. Я знаю, как вам будет лучше.

 Но вы, главное, садитесь,  блондинка принялась кружить вокруг него, заодно оттесняя брюнетку.

 В таких случаях лучше стоять,  проворчала та.

 А где Хлоя?  не обращая на них внимания, полковник оглядывал помещение.  Мишель, хватит. Послушай, где Хлоя?

 Она подвернула ногу,  блондинка наконец остановилась, с удовольствием повиснув у него на плечах.  Ныла все утро сегодня. Полковник, вы ведь знаете, как это больно?

 Естественно. Ничего особенного,  на самом деле он понятия не имел.  Сбегай за ней, пожалуйста.

 Ну ла-адно,  Мишель напоследок провела ладонью по его волосам и отошла.

Воспользовавшись этим, подступила брюнетка (ее звали Шарлоттой).

 Вам Гвен нужна,  было непонятно, спрашивает она или утверждает.  Она вон там, и не подходите к ней,  Шарлотта рукой повернула голову полковника в сторону темного угла, а потом к себе.  Депрессия,  она сделала большие глаза.

Все еще не сделав и шага из лифта, генерал Джеферс наблюдал, как полковник с Шарлоттой прошли в угол к Гвен, а потом как к ним присоединились Хлоя и Мишель. Он смотрел, как маленький отряд из мужчины и четырех девушек проводит брифинг, подготавливаясь к операции захвата.