Э.
Он сделал паузу, заглянув в свои записи.
– Уйдя в отставку, командор Килкуллен занялся живописью, и хотя он создал не много, его произведения сейчас выставлены в музеях на Спике II и Лодине XI, а также на его родине, Бортаи. Данное полотно пожертвовано из имущества покойного Генриха Фолльмайра, губернатора Мирзама X, с резервом двадцать тысяч кредитов.
– Я не знаком с этим термином, друг Гектор, – прошептал я.
– Резерв? – переспросил он. – Это значит, что владелец, в данном случае его душеприказчики, объявили минимальную сумму в 20 тысяч кредитов, за которую они выкупят картину, если цена не поднимется выше.
– И галерея получит из них комиссионные? – поинтересовался я.
– Именно так. Готов спорить, что Аргентина III не упустит ни кредита, когда речь идет о собственных резервах.
Почти минуту стояла тишина, затем Рейберн кивнул одному из помощников аукциониста.
– Двадцать тысяч от галереи Клейборн, – объявил аукционист. – Кто даст двадцать пять?
Он оглядел зал.
– Двадцать пять тысяч?
Прошло еще полминуты.
– Последнее предложение! – объявил он. – Кто готов дать двадцать пять тысяч?
И вдруг улыбнулся кому‑то в противоположном от нас конце зала.
– Малькольм Аберкромби дает двадцать пять тысяч. Кто даст тридцать?
Рейберн утвердительно кивнул.
– Есть тридцать. Кто даст тридцать пять?
Я посмотрел через зал и увидел седовласого джентльмена с густыми кустистыми бровями и глубокими морщинами у глаз. Он поднял четыре тонких пальца и сжал их в кулак. Пигментные пятна на коже руки выделялись резче, чем гладкое платиновое кольцо.
– Кто это, Достойная Леди? – спросил я у Тай Чонг.
– Это Малькольм Аберкромби, – ответила она.
– От какой он галереи? – спросил я снова. – Его имя мне не знакомо.
– Он коллекционер. Я мало о нем знаю. Он живет здесь, на Дальнем Лондоне, и слывет затворником.
– Мистер Аберкромби предлагает сорок тысяч, – аукционист повернулся к Рейберну. – Кто скажет пятьдесят?
После долгой паузы Рейберн еле заметно кивнул.
– Есть пятьдесят тысяч. Кто больше?
Аберкромби поднял пять пальцев, сложил кулак и выставил указательный.
Аукционист непонимающе посмотрел на него и наконец спросил:
– Простите, мистер Аберкромби, это означает пятьдесят один или шестьдесят?
– Как хотите, – произнес Аберкромби громким, скрипучим голосом.
Многие в зале засмеялись.
– Я так не могу, сэр, – смутился аукционист. – Пожалуйста, назовите свою цену.
– Шестьдесят, – ответил Аберкромби, и в зале раздались спонтанные аплодисменты.
– Есть шестьдесят тысяч кредитов, – аукционист смотрел прямо на Рейберна. – Кто больше?
– Это предел? – тихо спросил Рейберн.
– Для инвестиции – да, друг Гектор, – ответил я.
Гектор помолчал, затем глянул на аукциониста и отрицательно качнул головой.
– Кто даст шестьдесят пять тысяч? – спросил аукционист, без особой надежды оглядывая зал. – Последний раз – кто даст больше?
– Семьдесят пять, – раздался голос в конце зала, и все взгляды повернулись в ту сторону.
– Семьдесят пять тысяч кредитов от Рубена Венциа, – произнес аукционист, а маленький черноусый мужчина с оливковой кожей нервно кивнул в подтверждение.
– А это кто, черт возьми? – спросил Рейберн.